Две дюжины присутствующих зааплодировали, когда Мэлони поднял на всеобщее обозрение грамоту с лентами в рамочке, а потом торжественно передал Уиллеру, Сверкнула фотовспышка.
— У вас есть все основания гордиться, доктор Уиллер, — продолжал Мэлони. — Вы сделали, весьма вероятно, решающий вклад в оборону своей страны. — Уиллер промямлил что-то благодарное и смущенно улыбнулся коллегам. — Грамота, — добавил Мэлони, — будет выставлена вместе с медалью Джефферсона.
После церемонии Уиллер на миг задержался с Гарри. — Я думал, — сказал Гарри, — что ты работал над добычей энергии из магнитного поля планеты.
— Я тоже так думал. Наверное, мы только сейчас увидели такое применение. — Он набрал воздуху в грудь. — Знаешь, имя для грамоты очень точно выбрано.
— То есть?
— Я все думаю о словах Бейнса: «Оппенгеймер — тот человек, который должен был сказать нет».
Долгий день Гарри провел, бродя по магазинам. Он шел по улицам делового центра столицы, надеясь затеряться в тол: пе, набирая компьютерные игры и книжки для Томми и думая, какой подарок был бы уместен на Рождество для бывшей жены. В конце концов он купил комнатное растение — вполне нейтральный подарок.
К дому Джулии он подъехал в семь. Лампочки на крыльце подмигивали сквозь кусты азалии. Джулия встретила его у дверей дружеским, решительно целомудренным объятием.
В гостиной доминировала яркая убранная елка, хвойные венки висели на всех окнах, и ярко светили лампочки гирлянды. Весь дом был увешан хвоей, и сама Джулия, казалось, вполне обрадовалась Г^арри. Поддавшись праздничному настроению, она вспоминала, как раньше они встречали Рождество. Но напрасно Гарри пытался высмотреть какие-либо признаки сожаления.
Она должным образом поблагодарила его за цветок. Поставив его у окна, Джулия дружески поцеловала Гарри и вручила ему приготовленный подарок — ручку с золотым пером.
— Такая должна быть у каждого начальника, — сказала она. Он не был уверен, что не услышал ироническую нотку. Игрушечная железная дорога Томми была разложена в
гостиной. Джулия попыталась выложить стрелки обычной восьмеркой, но недостаточно надежно соединила рельсы, чтобы модель работала. Гарри доделал дорогу и час провел с сыном, глядя, как товарный поезд делает бесконечные круги через горный туннель, мимо пары ферм и главной улицы заснеженного городка с мигающими светофорами.
Джулия налила шерри себе и Гарри, и они выпили безмолвный тост: Гарри — за то, что могло бы быть, Джулия — за будущее. Потом они снова обнялись, уже не так официально. И оба знали: они в последний раз встречаются так посемейному.
Президент Харли решительным шагом вышел в зал для прессы, занял место на трибуне и приветствовал журналистов.
— Обычно мы в канун Рождества не занимаемся делами, и я приношу свои извинения, что оторвал вас на сегодняшний вечер от родных и близких. Поэтому я постараюсь быть кратким.
Мне приятно объявить вам, что вскоре Соединенные Штаты введут в отрой орбитальную систему на высокоэнергетических пучках, способную поражать цели как наземные, так и воздушные. Эта система, имеющая кодовое название «Орион», снимает необходимость в наличии военных пилотов в случае, если страна будет вовлечена в военный конфликт. Леди и джентльмены, мы сделали еще шаг к созданию сокрушительной оборонительной системы против любого потенциального агрессора и одновременно — к сохранению жизни наших людей в военной форме.
Мы повысили свои возможности по сохранению мира…
Президент говорил одиннадцать с половиной минут, перечислил все преимущества для страны и всего мира, ответил на несколько вопросов, пожелал всем счастливого Рождества и веселой хануки, после чего отбыл. Направляясь в свои апартаменты на ужин с семьей, президент подумал, что никогда не видел, чтобы группа журналистов была так близка к тому, чтобы разразиться приветственными криками.
Гамбини, Пит Уиллер и Лесли, одиночки проекта, собрались поужинать в «Красной черте». Повсюду висели хвоя и омела, горели свечи. В баре почти не было народу, занято было лишь несколько столиков.
— Сегодня мы закрываемся в девять, — предупредил метрдотель.
Лесли подумала, не поехать ли на Рождество домой, в Филадельфию, но там она была бы так же одинока.
Эд, насколько она знала, собирался остаться в Гринбелте. Завтра с рассветом он будет на работе, хоть Рождество, хоть что. Грустно, что ничего другого у него в жизни нет. Почти, как у нее, только она знает, чего не хватает в ее жизни. Эд вроде бы не осознает, что ведет урезанное существование.