— А что собирается говорить президент? — спросил Гамбини, рассерженно поджав губы.
— «Что же сотворил Господь?» Всегда одно и то же. Я ручаюсь, что, даже пока мы здесь разговариваем, его люди ищут цитаты из Библии.
Гамбини сплел пальцы на животе.
— Это наверняка будет воодушевляющее зрелище. Но если вам все равно, Квинт, то езжайте вы с Гарри. Я его пропущу.
— У вас нет такой возможности, — твердо возразил Розенблюм.
Они гневно уставились друг на друга.
— Я отнюдь не горжусь тем фактом, — сказал Гамбини, сдерживаясь, — что мы молчали об этом — сколько уже? — два месяца. Очень многие будут нами весьма недовольны, в том числе возможные будущие наниматели, и те, кто премии раздает, — тоже, так что я бы предпочел не высовываться.
Розенблюм отмахнулся, как от мухи.
— Эд, я понимаю ваши чувства. И все же ваше присутствие необходимо, вопрос не обсуждается. — Он повернулся к Гарри. — От вас вряд ли ожидается что-то больше поклона. Но с репортерами и вам придется иметь дело.
— Я администратор. От меня технических подробностей не ожидают.
— Репортеры — народ неграмотный. Они знают лишь, что ты из НАСА, и больше ничего знать не хотят. Так что те же рамки, что у Эда, ладно? Без предположений, без безумных предсказаний. Кстати, я бы предложил не поднимать вопрос с искусственным солнцем. Это может как-то по-дурацки прозвучать. Будем побольше говорить о неимоверных расстояниях между нами и ими. Согласны? Если бы Юлий Цезарь послал туда «Аполлон», он бы еще не долетел — вот в таком духе. Может, еще можно проиллюстрировать масштаб — Землю представить размером с апельсин, а инопланетяне где-то в Европе. Или на Луне. Да, лучше даже на Луне. О'кей?
— Кто-нибудь наверняка поинтересуется, — заметил Гарри, — зачем мы так долго это не обнародовали. Что будем отвечать?
— Правду. Мы в буквальном смысле слова не верили своим приборам. Мы обязаны были все перепроверить. И объявить лишь тогда, когда уверенность будет стопроцентной. Против этого никто не сможет возразить.
— Если вы так думаете, — предложил Гамбини, — то сами и отвечайте.
— Я буду доступен репортерам, Эд. Можете не бояться. Выйдя из кабинета директора, Гамбини стал бурчать насчет предлагаемой ему роли на пресс-конференции.
— Игра стоит свеч, — успокоил его Гарри. — Тебе придется очень жарко, но зато в долгосрочной перспективе ты выигрываешь. Послезавтра тебя будет знать вся страна.
К удивлению Гарри, никто, даже Эд Гамбини, не был более увлечен проектом «Геркулес», чем Лесли Дэвис. После первых совещаний она вернулась к себе в Филадельфию, но раз в несколько дней наезжала в Годдард пообщаться с исследователями, побыть там (по мнению Гарри), где делается история.
— Это должно случиться, — говорила она Гарри с ожиданием. — Эд прав. Если бы что-то не готовилось, пульсар вернулся бы к норме.
Она пригласила Гарри поужинать, и он с благодарностью согласился. Из всего остального высшего персонала только
Гамбини и Уиллер вели холостяцкую жизнь и потому могли составить компанию для ужина. Но священник вернулся в Принстон, а Гамбини не проявлял склонности к общению.
По предложению Гарри решили не идти в «Красную черту», а поехали в «Коучмен» в Колледж-парке, где атмосфера была более экзотической.
— Лесли, — обратился к ней Гарри, когда они сели за стол, — я не очень понимаю, почему вы так заинтересовались. Мне казалось, что для психолога это ни с какой стороны не интересно.
— Почему? — удивилась она.
— Это не ваша область.
Она улыбнулась. Это была глубинная реакция, сдержанная, обдуманная, с некоторой долей веселья.
— А чья? Гарри, если человека не захватывает такой контракт, связанный с Геркулесом, то это мертвец. Или ходячий мертвец.
— Ну да, — согласился Гарри. — Кажется, я сказал глупость.
— В любом случае, — продолжала она, — я не думаю, чтобы кому-нибудь здесь открывались профессиональные перспективы больше, чем мне. Для Эда и Пита проект представляет только философский интерес. Может быть, не только, но в первую очередь.
Подошедший официант принял заказы — крабовые котлеты для Гарри, дежурное блюдо для Лесли. И белое вино.
— Но я, быть может, единственный здесь человек с серьезным профессиональным интересом, — говорила Лесли. — Понимаете, если действительно существуют алтейцы, то для астронома или математика они представляют чисто академический интерес. Эти специалисты не занимаются вопросами существования или несуществования мыслящих созданий. Это, Гарри, моя область. Если вторая передача состоится, если мы получим что-то, что можно перевести, мне удастся первой заглянуть в нечеловеческую психику. Вы можете себе представить, что это значит?