— Нет, — сознался Гарри. — Понятия не имею.
— Мы что-то узнаем об алтейцах, но еще важнее может быть узнать, какие качества характеризуют разумных существ изначально, а какие привносятся культурой. Например, окажутся ли алтейцы в настоящем или в прошлом охотничьим видом? Будет ли у них какой-то этический кодекс? Подвержены ли они психическим заболеваниям? Могут ли они демонстрировать полностью иррациональное поведение?
— Например?
— Война, преступление. Есть ли у них групповые мифологии, индуцирующие антиобщественное поведение?
— Религия и политика, — сказал Гарри.
— Назовем это трайбализмом. Позволяют ли они себе акты индивидуальной жестокости? Или это раса благожелательных существ? Или что-то среднее? Есть ли у них понятие эстетики? Любят они музыку, или это чисто человеческое отклонение? Держат ли они у себя в домах смертоносное оружие? Собираются ли в большие социальные группы? — Она склонила голову набок и посмотрела на Гарри сквозь прищуренные веки. — Вообще-то я думаю, на последний вопрос ответ уже есть. Без политической организации не осуществить масштабный инженерный проект. И мы знаем, что им хочется быть услышанными кем-то еще.
Принесли вино. Гарри его попробовал, кивнул одобрительно, и официант наполнил бокалы.
— Й вы думаете, что на все эти вопросы мы получим ответы? — спросил он.
Она пожала плечами:
— Вероятно, нет. Если они просто сказали «здравствуйте» и ничего добавлять не собираются, мы так и будем дальше строить догадки, а они станут для нас интригующей тайной, которая никогда не будет раскрыта. В результате мы ничего не узнаем об алтейцах, зато узнаем многое о самих себе.
Гарри когда-то приобрел неприятную привычку сравнивать с Джулией любую женщину, которая чем-то его интересовала. Лесли нельзя было бы Назвать неинтересной, но ей не хватало той природной чувственности, что была у его жены. Гарри понял, что дело тут не в сопоставлении обыкновенного человеческого лица с классическими чертами Джулии. Дело еще было в том, что Лесли более открыта. Дружелюбна. И, как ни странно, это работало против нее. А такое наблюдение — что оно говорит об извращенности человеческой натуры?
— Вы знаете, — спросил он, — что Белый дом собирается завтра сделать заявление?
— Эд мне говорил. Я собираюсь засесть в баре на Арлингтон-стрит и записывать комментарии посетителей. — Она снова улыбнулась — совершенно недвусмысленно, просто показывая, что ей сейчас хорошо. У Джулии проявления подобных чувств он не видел уже давно.
— Лесли, если они хотят послать второй сигнал, зачем они так долго ждут?
Она пожала плечами:
— Какие-то причины можно было бы назвать. Например, просто надо подготовить аппаратуру. Или само послание. Может быть, они очень похожи на нас, и сейчас какой-то комитет обсуждает, что и как передавать. Может быть, мы просто разговариваем с компьютером, а в нем что-то перегорело. Я вам вот что скажу: если второй передачи не будет, то с Эдом начнутся реальные проблемы. — Она с удовольствием попробовала вино; лицо ее стало серьезным. — Вы его хорошо знаете?
— Эда? Мы уже давно время от времени с ним работаем.
— Он прямо напрашивается на сердечный приступ. Когда-нибудь бывает, чтобы он не сидел за компьютером?
— Когда смотрит в телескоп.
— И все?
— В основном. Когда мы познакомились несколько лет назад, он ездил в Канаду охотиться, но ему надоело. Или оленей стало жалко — не помню. Но его трудно было бы представить себе на дорожке для боулинга или на поле для гольфа.
— Ему что-то подобное необходимо. — Она задумчиво прищурилась. — Он так поглощен изучением архитектуры космоса, что света не видит. Бейнс не такой, и Пит тоже. Надо бы ему кое-что у них перенять.
Ни Гарри, ни Гамбини никогда раньше не бывали в Белом доме в официальном качестве. Гамбини спокойно признался, что вообще ни разу там не был, хотя существенную часть жизни прожил в Вашингтоне.
Они вошли, как их проинструктировали, по туннелю из Казначейства и были препровождены в кабинет на первом этаже, где обнаружился Розенблюм в компании исполненного самоуважения энергичного мужчины, в котором Гарри узнал Абрахама Хилтона, чиновника по связи с прессой.
До вступления в штат Белого дома Хилтон был популярным радио- и телеобозревателем консервативного толка. У него был голос, подобный щелчку бича, и навыки участника диспутов, весьма помогавшие ему в периодических стычках с репортерами. При входе Гамбини и Гарри он многозначительно посмотрел на часы.