— Я был бы очень благодарен вам, джентльмены, если бы в будущем вы смогли приходить вовремя.
— Нам было сказано прийти в три, — возразил Гамбини.
— В три начинается пресс-конференция. Вы же не хотите войти туда без подготовки? Мы начинаем — точнее, мы хотели начать, — в два. — У Розенблюма был вид человека, совершившего оплошность. — Кто из вас Гамбини?
Физик холодно поклонился.
— Президент попросит вас сказать несколько слов. — Хилтон полез в кейс и достал лист бумаги. — Мы бы хотели, чтобы ваши замечания были вот в этом роде. Постарайтесь, чтобыхони прозвучали экспромтом.
Тут он сбил Гарри с толку короткой улыбкой, означавшей, что никто не должен ничего этого принимать всерьез. Но улыбка тут же исчезла, едва успел Гарри понять, что она значит.
— Вы трое будете сидеть в переднем ряду, когда войдет президент. Он сделает заявление. Потом он представит каждого из вас и пригласит вас, — он показал рукой на Гамбини, — на трибуну. Доктор Гамбини, когда вам предоставят слово, постарайтесь быть кратким и после этого верните трибуну президенту. Но будьте рядом на случай, если вы ему понадобитесь. Не забывайте придерживаться сценария. Потом президенту начнут задавать вопросы. Через тридцать минут все закончится — на вопросе Эдди Янга. Это такой коротышка со светлыми волосами, только их уже почти не осталось. Он из Эн-пи-ар, будет сидеть за доктором Розенблюмом. Когда президент выйдет, вы, джентльмены, окажетесь под градом вопросов. Предлагалось быстро вас вывести, чтобы выручить вас, но было решено, что не стоит. Вас все равно поймают, куда бы вы ни пошли, так что лучше со всем этим покончить сразу на месте. Пока все ясно?
— Мне ничего не придется говорить? — спросил Гарри.
— Нет. Просто встаньте, когда он назовет ваше имя, и улыбнитесь в камеры. — Хилтон скривился, будто вспоминая, не забыл ли он чего, и решил, что нет. — О'кей, у нас не слишком много остается времени. Давайте обсудим, что могут спросить репортеры.
Джон У. Харли энергично вышел из-за штор с улыбкой на лице и занял место за кафедрой с эмблемой президента. Справа от него висели лекционные плакаты, слева расположился администратор НАСА Эймс Аткин. Харли был очень невысок- самый низкорослый президент на памяти современного поколения, и его рост служил материалом для бесконечных анекдотов. Карикатуристы изображали, как он разговаривает с Вашингтоном, Линкольном или Вильсоном, но он это воспринимал с юмором, сам смеялся анекдотам о себе и даже иногда их рассказывал. Недостаток внушительности, обычно фатальный дефект для серьезной политической карьеры, сделал его символом среднего человека с улицы. Харли был президентом, с которым идентифицировал себя каждый.
В небольшой зал набилось человек двести. По центральному проходу покатились на тележках телекамеры, президент благодарно улыбнулся в ответ на аплодисменты, посмотрел в первый ряд на Гарри и улыбнулся еще раз.
— Леди и джентльмены! — начал он. — Я знаю, что вы все видели сегодняшние экономические показатели и ждете, что я буду что-то вещать по этому поводу. Так вот, я эту тему затрагивать не собираюсь.
Раздались смешки. Дело в том, что, хотя точка зрения президента обычно бывала куда правее, чем у большинства представителей прессы, сам он среди них тем не менее пользовался популярностью.
Он вдруг посерьезнел и обвел взглядом аудиторию. Корреспонденты притихли.
— Я хочу сделать довольно важное заявление. — Авторучки нависли над бумагой, всякое другое движение прекратилось. — В воскресенье семнадцатого сентября, перед рассветом, США приняли сигнал, который, по всей видимости, имеет внеземное происхождение. — Гарри был поражен наступившей абсолютной тишиной в забитом народом зале. Сзади кто-то приглушенно кашлянул. — Наши ученые утверждают, что передача исходит от небольшой группы звезд за пределами нашей галактики. Эти звезды расположены в созвездии Геркулеса и, как мне было сказано, крайне далеко от Земли. Настолько далеко, что и речи нет о возможности двустороннего обмена. Мистер Аткин мне сообщил, — кивок в сторону Аткина, — что сигналы были в пути около полутора миллионов лет.
Скрипнули стулья, несколько удивленных восклицаний, но вся пресса затаила дыхание.
— Это не текст. Передается некоторая математическая последовательность, которая явно не допускает иной интерпретации, кроме той, что я вам изложил. Кстати, я хочу воспользоваться моментом и указать, что это открытие было бы невозможно без системы «Скайнет».