Гарри знал, а президент не мог не догадываться, что Гамбини находится под страшным давлением со стороны коллег, которые после окончания работы в Гринбелте никак не встретили бы его с распростертыми объятиями. Не проходило и недели, чтобы какой-нибудь крупный деятель не нападал на Гамбини, требуя от него отказа сотрудничать с «параноидальными» политиками, его нанимателями. Эд не давал себе труда отвечать и никогда публично не критиковал президента. — Но когда работа кончится, он окажется парией.
Эдна позвонила в зуммер.
— Тед Паркинсон на линии. Гарри нажал кнопку.
— Да, Тед?
— Гарри, я думаю, надо на время закрыть гостевой центр. Может быть, даже очистить его.
— Почему?
— Там публика становится похуже. Появилось больше демонстрантов, и какие-то студенты с каролингскими эмблемами. Сегодня уже была парочка инцидентов.
— Есть пострадавшие?
— Пока нет. Но это только вопрос времени. У многих студентов с собой алкоголь. И простого способа этому помешать нет. Охранники выставляют тех, кого поймают, но от этого только хуже становится. Час назад здесь один тип размахивал пистолетом.
— Стрельбы не было?
— Нет, к счастью. Пока нет.
— Я бы хотел избежать закрытия, Тед. Это будет похоже, будто мы засели в осаде, а тогда появится еще больше демонстрантов.
— Гарри, дело может стать еще хуже. Пару минут назад мне звонила Касс Вудбери. Она сказала, что Бобби из Блэквудза и несколько автобусов его сторонников появятся здесь после обеда.
— Ты шутишь?
— Хочешь узнать самое интересное?
— Давай.
— В этот раз он на нашей стороне.
— Ага, — согласился Гарри. — Как и должно быть. Он же не хочет, чтобы китайцы получили хоть что-нибудь из того, что у нас есть. И вообще этого президента он всю дорогу поддерживал. Они одинаково думают. Харли просто чуть более утонченный.
— Я дам знать службе безопасности.
— Да, им сегодня будет работка. Когда он должен приехать?
— Около трех.
— Станет хитом вечерних новостей. Фримен не дурак. Ему нравится смотреть, как исследователи вцепляются друг другу в глотки. Тут ему шанс и повеселиться, и получить рекламу в масштабе страны. Мы можем на него рассчитывать — он сделает все, что в его силах, чтобы внести побольше неразберихи. — Гарри глянул на часы. — Ладно, Тед. Пока ничего не делай. Я подойду попозже. Вряд ли Фримен захочет с нами говорить, но если да, то поаккуратнее с ним. Он здорово умеет выворачивать слова наизнанку.
— Кстати, — сказал Паркинсон. — Я слыхал, что в институте Ферми неладно. Сейчас, пока мы разговариваем, у них собрание, где они решают, что делать. До меня дошла весть, что формальный протест — дело предрешенное, и обсуждается только, насколько жестко вести себя с правительством.
— Дураки, они сами себе носы прищемят, — ответил Гарри. — Кому какое дело, закроют или нет ускоритель в Иллинойсе? Уж точно не широкой публике. А значит, и не президенту.
Было восемь сорок пять. У Гарри оставалось время только пойти поговорить с Гамбини. Может быть, наконец появится что-то новое в долгой серии отрицательных докладов Белому дому.
Корд Маевский не мог бы сказать, когда понял, что строчки цифр составляют какой-то порядок. Он узнал основную конструкцию из соленоидов и датчиков. Вроде бы это были нагревательные и охлаждающие элементы с таймером.
— А все остальное, — сказал он Гамбини, — я пока еще определить не могу.
Он нарисовал грубую схему, но она не была похожа ни на что знакомое.
— Работающую модель можем построить? Маевский заморгал и почесал переносицу.
— Может быть, — ответил он.
— А в чем дело?
— Я не могу найти никаких спецификаций питания, Эд. Как ты думаешь, сколько надо будет, чтобы эта штука заработала?
Гамбини усмехнулся.
— Начни с бытового напряжения. Посмотри, сложится ли, Корд. Только этой работе присвой низкий приоритет. Я хочу полезть в перевод глубже.
— Насколько глубже? — Маевский не скрывал разочарования.
— Очень глубоко. Что мы действительно хотим знать, так это — кто там?
— На это могут уйти годы, Эд. Материала целая куча.