— Одежду? Мою одежду?
— Нет, она принадлежала другим людям. Другим женщинам. Она приходила в посылках вместе с фотографиями. Как, например, эта. — Шейла смяла лист бумаги в кулаке. — Я не знала, что делать.
— Мама, эта одежда, где она?
— Я собиралась когда-нибудь… просто собиралась… что-нибудь сделать с этими вещами. Например, анонимно отправить их в полицию. Не знаю. Не знаю, о чем я думала, но они пролежали у меня достаточно долго.
— Ты кому-нибудь рассказывала об этом? Может, адвокату?
Шейла покачала головой. На щеках ее блестели слезы.
— Я постоянно думала, что было бы, если бы я выдала его полиции. Выдала себя. Как могла я держать у себя вещи всех этих пропавших женщин и молчать? Но если бы я так поступила, то люди подумали бы, что ты помогала мне скрывать улики. И не важно, что это было неправдой, все равно все подумали бы, что ты со мной заодно. Вспомни, разве не так было, когда ты работала по делу об изнасиловании? Твой напарник подделывал улики, а все думали, что ты ему в этом помогаешь. Если бы я заявила в полицию, это разрушило бы твою карьеру.
Дарби с большим трудом заговорила:
— Что ты сделала с одеждой?
— Она в коробке, которую я отдаю на благотворительность.
— А фотографии?
— Я их выбросила.
Дарби закрыла лицо руками. И снова увидела лица исчезнувших женщин, десятки лиц на снимках, развешанных на стендах в полицейском участке. Если бы мать не промолчала, эти женщины были бы живы! Понимание этого росло внутри нее, пуская корни все глубже и глубже.
— Я не знала, как быть… — повторила Шейла. — Ведь сделанного не воротишь. Я сто раз думала о том, чтобы пойти в полицию, но мысль о тебе, о том, что он может с тобой сделать, меня останавливала. Для меня ты оказалась важнее всего.
— То место, где ты нашла Мел… — произнесла Дарби.
— Я не помню.
— Постарайся вспомнить.
— Я уже целый день пытаюсь… С той самой минуты, как увидела по телевизору лицо того человека. Но так и не вспомнила. Это было больше двадцати лет назад.
— Ты помнишь, где оставляла машину тем утром? Ты далеко от нее отошла?
— Нет.
— А как насчет координат, что дал тебе Бойль? Они у тебя сохранились?
— Я выбросила их. — Шейла начала тихонько всхлипывать, как будто слова вырывали из нее клещами. — Не нужно меня ненавидеть! Я не могу умереть с мыслью, что ты меня ненавидишь.
Дарби подумала о Мел, закопанной где-то в лесу — там, где ее никто никогда не найдет.
— Ты можешь меня простить? — спросила Шейла. — Можешь хотя бы постараться?
Дарби молчала. Она думала о Мел. Вспоминала их разговор возле шкафчиков, когда Мел уговаривала Дарби простить Стэйси и остаться друзьями. Дарби очень жалела, что не сказала «да». Что так и не простила Стэйси. Может быть, тогда Мел и Стэйси остались бы в тот вечер дома. Может быть, сейчас они были бы живы. Они и все эти женщины.
— Мама… О Господи…
Дарби схватила мать за руки. Этими руками мама обнимала ее, но ими же она убила Грэйди и закопала Мелани. Дарби чувствовала силу в руках матери, но очень скоро эта сила исчезнет. Скоро мамы не станет, и Дарби будет ее хоронить. А когда-нибудь не станет и самой Дарби, и ее похоронят, о ней забудут. Если рай существует, то когда-нибудь она отыщет там Мелани и извинится перед ней. Может, Мел ее и простит. Может, и Стэйси тоже простит. Дарби хотела этого больше всего на свете…
Книга II. ТАЙНЫЙ ДРУГ
Детектив Дарби МакКормик расследует жестокие убийства студенток колледжа. Девушки не были знакомы между собой, но обстоятельства их смерти совпадают: загадочное похищение, длительное — в несколько месяцев — пребывание в неизвестном месте и, похоже, в обстановке достаточно комфортной, а затем безжалостный выстрел в голову…
Кто же совершил это: серийный маньяк-убийца или экзальтированный верующий? А может, тайна скрыта в далеком прошлом? И какого наказания заслуживает преступник?
Глава 1
Дарби МакКормик заканчивала развешивать окровавленную одежду в сушильной камере, когда услышала свое имя, доносящееся из громкоговорителей. Лиланд Пратт, директор лаборатории, хотел немедленно видеть ее в своем кабинете.