Это был Песочный человек. А голос был Джека.
— Каково оно, говорить с самим собой? — спросил Песочный человек его голосом. Голос был усталым, слабым. — Это все равно что говорить с собственной совестью, правда?
— Чего ты хочешь?
— В твоем голосе чувствуется отчаяние. Ты в порядке? Или я прервал какие-то твои шалости?
Джек бросил быстрый взгляд на стул. Алекс Долан исчез.
— У тебя, кажется, язык заплетается. Надеюсь, ты не налегаешь на спиртное. Именно это в прошлый раз довело тебя до беды, — заметил Песочный человек.
— Чего ты хочешь?
Наступила длинная пауза. Снаружи детское хихиканье стало громче.
— Это нечестно, — ответил Песочный человек уязвлённо жалобно.
«Используй это!»
— Что нечестно?
— Ты начинаешь охотиться на монстров вроде Чарлза Слэвина и играешь в мстителя. Ты хладнокровно убиваешь его, наслаждаешься каждой секундой этого, и что делает общественность? Она аплодирует. Я охочусь на монстров, которые разрушили меня, и меня клеймят психом. Охотятся именно на меня. Почему? Потому что у меня нет полицейского значка. Забери у тебя этот талисман, и мы становимся одинаковыми.
— Алекс Долан не обижал тебя.
— Его бесценная мамочка обижала. Что ты знаешь о ней?
— Что она была медсестрой в «Грейвз».
— Что еще?
— Это все, что я знаю.
— И все, что сможешь узнать. Что ты не можешь увидеть и чего не могут увидеть твои федеральные друзья, так это то, что выжжено у меня в душе каленым железом.
— Всех обижали, Габриель. Не ты один страдал.
— Дважды в неделю Вероника Долан накачивала меня химикатами. У меня были припадки, дрожь. Я терял контроль над кишечником. Я умолял ее остановиться, но она продолжала. Ларри Рос однажды привязал меня к кровати и оставил так без воды и еды на шесть дней, потому что я ударил ножом человека, который хотел ввести мне какой-то новый препарат, бросить в палате и наблюдать за побочными эффектами. Мне было пятнадцать лет. Тебе когда-нибудь пропускали ток через яички, Джек? Ты знаешь, что значит прожить жизнь, чтобы ни разу не встало? Ты думаешь, что Тейлор осталась бы с тобой, будь у тебя такая проблема?
— Попробуй виагру.
— Нынешний рецепт намного эффективнее.
— То, что ты делаешь… не может стереть воспоминания.
— Но помогает управлять гневом, убив Слэвина, ты записал у себя в дневнике: «Ложусь спать в предвкушении приятных снов». В кровопролитии заключена справедливость. Ты искал моральные основы в брайантовском «Танатопсисе», чтобы объяснить свои поступки. Ты похож на меня, Джек. Ты, я и Майлз путешествуем по обоим мирам.
— Позволь мне помочь тебе разоблачить «Грейвз».
Тишина.
«Он слушает. Ты заставил его слушать!»
— Давай встретимся, только ты и я. Я даю слово, что помогу тебе.
— Ты не хочешь помогать мне, Джек. Ты хочешь разорвать меня голыми руками. За то, что я сделал с Алексом Доланом. За извилистый путь, который предстоит преодолеть Эрику Бомону… в одиночку. Как тебе.
Джек уставился на окровавленный стул, на котором когда-то сидел Алекс Долан.
— Это неправда. Я хочу привлечь этих людей к ответственности.
— И они ответят. Но это будет мой сценарий правосудия, очень похожий на то правосудие, которое ты учинил над Слэвиным.
— Я не хотел убивать его.
— У Данте в «Божественной комедии», в части «Ад», есть строчка, где он описывает преисподнюю как место, где ты желаешь того, что убьет тебя. Именно поэтому тебя тянет к людям, похожим на меня. Ты не можешь выдержать того, что смотрит на тебя из зеркала, поэтому прячешь настоящие побуждения под маской искупления.
Что-то мягко клацнуло, и Песочный человек отключился.
Джек убрал телефон от уха. Слова Песочного человека ничего не значили. Значение имела лишь четвертая семья. Ее спасение. Он должен был спасти ее.
Джек уперся взглядом в пол, размышляя над словами Алекса Долана. Ему следовало думать быстро.
Мгновение спустя он увидел окровавленную ступню, которая двигалась по полу.
— Ты в порядке? — мягко спросил Алекс.
— Все нормально.
— Нет ничего зазорного в том, чтобы признаться, что это не так. Тебе говорила об этом Аманда, помнишь?
— Да. — Джек вытер лицо. — Боже, мне ее так не хватает!
— Аманды? Или ты имеешь в виду Тейлор?
Джек не ответил. Алекс сидел на краю кровати. Кровь стекала по его ногам и собиралась на полу в небольшие лужицы.
— Если у Бомонов была сигнализация, вопрос состоит в том, как он обошел ее.