— Ты говорил с Флетчером? — спросила Тейлор.
— Нет. Он выслал мне пакет с вещами, которые украл у меня Песочный человек.
Правда, там не было ни его дневника, ни свидетельства о смерти Аманды. Флетчер, как полагал Джек, убрал оттуда все, связанное с тягостными воспоминаниями.
— Ты считаешь, что они его найдут?
— Нет. Он слишком умен.
— ФБР донимает тебя?
— Я сказал им, что Флетчер погиб при взрыве. Теперь они знают, что это не так, а значит, скоро появятся у меня. Сейчас они заняты другим.
— А Песочный человек?
— Ждет суда.
«Хотя он вряд ли доживет до него», — подумал он, но не сказал этого. Ему было все равно. Все закончилось, и он хотел все забыть. Он не хотел говорить о ФБР или Флетчере, не за тем он приехал.
Наступила неловкая пауза. Он глубоко вздохнул и решился.
— Я вижу, ты продаешь дом. Ты возвращаешься в Лос-Анджелес?
— Да, — быстро ответила Тейлор.
Боль пронзила сердце Джека. Он откашлялся и судорожно сглотнул.
— Когда?
— На следующей неделе.
Она говорила таким тоном, словно он был совершенно посторонним человеком. Словно между ними никогда ничего не было. Словно она упорядочила и упаковала чувства, чтобы отвезти их на западное побережье, где собиралась начать новую жизнь… без него.
— Не хочешь мне об этом рассказать? — спросил он.
— Когда устроюсь.
Джек посмотрел на ее руки. Он помнил, как они прикасались к нему, как прижимали его. Тогда он был счастлив. Теперь они были скрещены на столе, словно настороже. На Джека вдруг нахлынула такая тоска, что вся его защита рухнула. Уязвимость и одиночество всплыли на поверхность, а надежда, с которой он пришел, показалась такой призрачной.
— Я сдал жетон.
Тейлор не удивилась.
— А чем теперь занимаешься? — спросила она.
— Немного плотничаю.
— В Марблхеде?
— Пока да.
Пауза.
— Тебе этого достаточно?
— Да.
— Ты занимался этим же в Колорадо, потом тебе надоело. И ты взялся за работу детектива в Марблхеде.
— Я ушел. Навсегда.
— Ты никогда не перестанешь быть полицейским, Джек. Это то, кем ты есть. Это то, чем ты есть.
— Я — это человек, который почти половину жизни провел в прошлом. Ты — единственный проблеск счастья, который у меня был. Я просыпаюсь каждое утро и думаю о тебе. Мне тебя очень не хватает. Ты нужна мне как воздух.
Тейлор опустила глаза.
— Я не Аманда. Я никогда не смогу заменить ее.
— Ты права. Этого не случится. Аманда мертва. Я не могу изменить это. Хотел бы, но не могу, и придется с этим жить. Но это не меняет того, что я люблю тебя. Не воображаемую, не то, что я чувствую рядом с тобой, а тебя. Я люблю то, кем и чем ты есть.
Она откинулась на спинку стула, уронила руки на колени и уставилась на них. Ее взгляд блуждал, словно она искала ответ, который постоянно ускользал. Джек не знал, что творилось у нее в голове. Может, она боролась с чувствами или искала подходящие слова, чтобы побыстрее вернуться к семье, а потом улететь в Лос-Анджелес, навстречу новой жизни.
«Пожалуйста, возьми меня с собой!» — с отчаянием подумал он.
Тейлор посмотрела на него, и Джек заметил в ее глазах нежность. Что-то еще было, между ними еще существовала хрупкая связь, он чувствовал это. Только бы не дать ей исчезнуть!
— Я не уверена, что понимаю, чего ты хочешь, Джек.
— Я хочу провести остаток жизни с тобой. Я хочу разделить ее с тобой. Всю.
Тейлор замерла. Джек понятия не имел, о чем она думает. Вдруг ее глаза наполнились болью, она поморщилась и взглянула на часы.
— Мне пора, — сказала она.
— Я не буду любить тебя меньше.
— Что?
— Тогда вечером, на балконе, ты сказала: «Я не буду любить тебя меньше. Неважно, насколько серьезно все было, неважно, насколько серьезно все будет». Помнишь?
— Да.
— Ты говорила правду?
Тейлор открыла рот, чтобы что-то сказать, и на какое-то мгновение Джек подумал, что надежда вернулась, что слова смогут соединить их снова.
Наконец она ответила:
— Проведи меня до машины, пожалуйста. У меня остались кое-какие твои вещи.
«Остались кое-какие твои вещи…» Вот так все и кончается. Внезапно Джек почувствовал себя человеком, который стоит на краю причала и понимает, что дальше дороги нет, только назад.
Нет. Он не хотел, чтобы она уходила. Он хотел выговориться, хотел ссориться или заниматься любовью — что угодно, лишь бы вернуть ее. Он готов был устроить скандал прямо в ресторане, ему было все равно. Она не могла покинуть его.