Итак, хотите ли, братие, избегать опасного самопрельщения, учитесь сему у фарисея по противоположности: не делая того, что он делал, и делая то, чего он не делал. Когда подступит враг и начнет трубить в сердце вашем пред вами, что вы не то, что другие, то и то хорошо делаете, – возьмите вы себя и начинайте водить по всем худым делам своим, толкуя себе: «A это кто сделал? А это кто? А это кто?» Тогда пробудится обличительный голос совести и заглушит это смутное шептание самовосхваления: «Не такой, как прочие!» Если, несмотря на то, сердце все еще будет надыматься самовозношением, обличите его самого строгим укором, говоря: «Пусть и было делано какое добро, но ты злыми своими помышлениями все его перепортило и пересквернило то тщеславием, то человекоугодием, то чаянием каких-либо сторонних выгод; если же при совершении каких дел и не было таких чувств, ты теперь сквернишь их и отнимаешь у них все достоинство тем, что надымаешься ими!» Так обличив себя, мы отнимем у себя всякую опору к самооправданию, и нам некуда будет обратиться, как к заступлению единой милости Божией, к которой и начнем нелицемерно вопия: «Боже, милостив буди нам грешным!»
О, когда бы помог нам Господь войти в сии оправдательные чувства мытаря и установиться в них! Кажется, они так естественны для нас; а между тем не всегда-то и нелегко мы встречаем их в себе. Обучать себя надобно и сему, как и всякому добру. Обучать! И вот какой надо употреблять прием к такому обучению: войдите внутрь себя вниманием. Есть у нас там необманчивое зеркало дел наших – совесть, но зеркало заброшенное, нередко и испачканное. Извлечем его на середину, вычистим и выясним словом Божиим, определительно восстановив в нем написание всех обязательных для нас слов, дел, чувств и помышлений. Установим его потом против своего лица или сознания, так, чтоб сему лицу некуда было укрыться и ничем нельзя было прикрыть себя. Как без света видеть ничего нельзя, осветим свою внутреннюю храмину страхом Божиим, при действии которого все черты лица или сознания нашего, до малейших подробностей, и будут ясно видны в зерцале совести. Когда установимся так внутри, то несомненно войдем в чувство мытаря. Не дела только, но и все помышления злые, исходившие и исходящие из сердца, будут печатлеться на лице сознания, отражаться в совести и привлекать суд действием страха Божия. И как мытарь, стоя, издалека не смел приблизиться страха ради, не смел воззреть на небо стыдения ради от обличений совести, и бил себя в перси, будучи недоволен собою и скорбя о своем безобразии, так и у нас страх будет сменяться стыдом, стыд – обличением и обличение, – болезнованием о себе. И некогда будет родиться самомнению и возродить самовозношение и самооправдание. Ибо как деятельность внутри нас не прекращается, сердце же поминутно «кует злая», то минуты не будет, когда бы не было в нас побуждения бить себя в перси и взывать: «Боже, милостив буди!» Блаженное состояние, действительно привлекающее милость и оправдание Божие!
Нам обычно слово: «Я грешный, я грешная», – Богу приятное слово! Но позаботимся, чтоб его не язык только произносил, но и сердце чувствовало. Убедим себя, что чувство праведности есть уклонение на путь пагубы, и потом мало-мало начнет оно показываться, будем гнать его, как самого опасного врага, который подкрадывается, чтоб похитить у нас самое дорогое наше благо – оправдание пред Богом. Чтоб ни в чем не поблажить сему искушению, распорядимся так, чтоб всякому нашему делу и предприятию предшествовало чувство грешности нашей и было бы оно во главе всего. Милостыню ли подаешь, подавай с мыслию: «Недостоин я за нее получить милость Божию». Пост держишь или другую какую строгость налагаешь на себя, такие имей при сем мысли: «Другие этим сумму дел своих достохвальных увеличивают, а мне это епитимия, надо потрудить себя за грехи свои». В церковь идешь или дома совершаешь молитвословие, говори себе: «Потружу себя, быть может, сжалится Господь и простит мне грехи мои». И особенно в деле молитвы, умом и сердцем к Богу обращаясь, не зрите себя иначе, как самыми неисправными и паче всех милости Божией требующими, подобно св. Пимену, который говаривал: «Я на себя так смотрю, как на человека, который по шею погряз в тине и только уста имеет вопиять: “Боже, помилуй мя!”».
Так устроясь, благодатию Божиею избежим мы прелести самомнения и устраним главное препятствие к отверзению двери сокрушения сердечного, коею исшедши, конечно сретим и двери милосердия Божия! Аминь.