Калликрат. Как! На свете существуют такие страшные народы, и Александр не истребил их, вместо того чтобы идти к Гангу и нападать там на мирных и человеколюбивых людей – тех, кто, если верить рассказам, изобрел философию?
Эвгемер. Разумеется, нет; он, как стрела, пронесся сквозь одно из маленьких племен фанатичных варваров, 6 которых я сейчас говорил; и поскольку фанатизм не исключает подлости и трусости, эти жалкие люди попросили у него пощады, льстили ему, выдали ему часть награбленного ими золота и получили разрешение грабить и впредь.
Калликрат. Значит, человеческий род ужасен?
Эвгемер. Среди обширного числа этих зверей встречаются иногда овцы, но большинство их – волки и лисы.
Калликрат. Я хотел бы понять, откуда эта огромная диспропорция в пределах одного и того же рода?
Эвгемер. Говорят, происходит это потому, что лисы и волки пожирают овец.
Калликрат. Нет, мир этот слишком несчастен и страшен; я бы хотел знать, откуда берется столько бедствий и глупостей.
Эвгемер. И я бы хотел того же. Давно уже, возделывая свой сад в Сиракузах, я об этом грежу.
Калликрат. Прекрасно! И что это были за грезы? Скажите мне, прошу вас, немногословно, всегда ли наша Земля была населена людьми? И вообще, всегда ли существовала она сама? Есть ли у нас душа? Вечна ли эта душа, как считают вечной материю? Существует ли один бог или множество? Что эти боги делают, почему они милостивы? Что такое добродетель? Что такое порядок и беспорядок? Что такое природа? Имеет ли она законы? Кто эти законы установил? Кто изобрел общество и искусства? Какое правление наилучшее? И особенно – в чем самый верный секрет, помогающий избегать опасностей, коими каждый человек окружен на каждом шагу? Все остальное мы исследуем в другой раз.
Эвгемер. Да это разговор не меньше чем на десять лет, если беседовать по десяти часов ежедневно!
Калликрат. А между тем обо всем этом шла вчера речь у прекрасной Евдоксии, и беседовали между собой самые приятные в Сиракузах люди.
Эвгемер. Ну, и какой же был сделан вывод?
Калликрат. Да никакого. Там присутствовали два жреца – Цереры и Юноны, и дело кончилось их взаимной перебранкой. Так откройте же мне без стеснения все ваши мысли. Я обещаю вам не спорить с вами и не выдавать вас жрецу Цереры.
Эвгемер. Отлично! Задайте мне ваши вопросы завтра; я попытаюсь вам ответить, но не обещаю вас удовлетворить.
Диалог второй
О божестве
Калликрат. Начну с обычного вопроса: существует ли бог? Великий жрец Юпитера Аммона объявил Александра сыном бога, и ему за это щедро заплатили; но сей бог – существует ли он? И не смеются ли над нами с того самого времени, как о нем говорят?
Эвгемер. Действительно, над нами смеялись, когда заставляли нас поклоняться Юпитеру, скончавшемуся на Крите, или каменному барану, скрытому в песках Ливии. Греки, люди остроумные до глупости, недостойным образом насмеялись над человечеством, когда из греческого слова, означающего бежать, они сделали слово theoi – «бегущие боги»[2]. Их пресловутые философы – на мой взгляд, самые неразумные разумники в этом мире – утверждали, будто такие бегуны, как Марс, Меркурий, Юпитер, Сатурн, – бессмертные боги, ибо они находятся в вечном движении, и, как представляется, движутся сами по себе. С таким же успехом они могли бы сделать божествами ветряные мельницы.
Индийское приключение
Пифагор, во время пребывания в Индии, изучил, как всем известно, в школе гимнософистов, язык животных и растении. Гуляя однажды по поляне, расположенной недалеко от морского берега, он услышал следующие слова: Как я несчастна, что родилась на свет травою! едва я вырастаю на два дюйма от земли, как является прожорливое чудовище, отвратительное животное, которое топчет меня своими большими ногами; его челюсти вооружены целым рядом острых кос, при помощи которых оно меня срезает, рвет и пожирает. Люди называют это животное бараном. Я не думаю, чтобы на свете было более гнусное создание.
Греч.