Но, как ни печальна, ни грустна была эта сцена, ока была далеко не столь трогательна, как та, что происходи¬ ла на противоположном конце поляны. Ункас в самых ве¬ ликолепных, богатых одеждах своего племени сидел, слов¬ но живой, в величественной, спокойной позе. Над головой его развевались роскошные перья, ожерелья и медали украшали в изобилии его грудь. Но глаза его были непо¬ движны, безжизненны. Перед трупом стоял Чингачгук, без оружия, без укра¬ шений, без раскраски; только синяя эмблема его племени ярко выступала на обнаженной груди сагамора. С того вре¬ мени как собрались все его соплеменники, могиканин не сводил пристального взгляда с безжизненного лица своего сына. Вблизи стоял разведчик в задумчивой позе, опираясь на свое роковое оружие мести. Таменунд, поддерживаемый старейшинами своего племени, сидел на возвышении, от¬ куда мог смотреть на безмолвное, печальное собрание. 832
В стороне от толпы стоял воин в чужестранной форме; за ним — его боевой конь, находившийся в центре всадни¬ ков, очевидно приготовившихся отправиться в далекое пу¬ тешествие. По одежде воина видно было, что он занимал важное место при губернаторе Канады. По-видимому, он явился слишком поздно, чтобы исполнить данное ему пору¬ чение — примирить пылких противников, — и теперь при¬ сутствовал молчаливым свидетелем при последствиях бит¬ вы, которую ему не удалось предотвратить. День приближался уже к полудню, а между тем толпа пребывала все в том же тяжелом безмолвии. Иногда раз¬ давалось тихое, заглушенное рыдание; но в толпе не было заметно ни малейшего движения. Только по временам под¬ нимался кто-нибудь, чтобы оказать простые, трогательные почести умершим. Наконец делаварский мудрец протянул руку и встал, опираясь на плечи своих товарищей. Он казался очень сла¬ бым, словно с того времени, как он говорил в последний раз со своим племенем, прошел целый век. — Люди ленапбв! — сказал он глухим голосом. — Ли¬ цо Маниту скрылось за тучей! Взор его отвращен от нас, уши закрыты, язык йе дает ответа. Вы не видите его, но кара его перед вами. Откройте ваши сердца, и пусть души ваши не говорят лжи. Люди ленапов! Лицо Маниту скрыто за тучами! За этими простыми, но страшными словами наступило глубокое безмолвие, как будто дух, которому они поклоня¬ лись, сам произнес эти слова. Даже безжизненный Ункас казался живым существом в сравнении с неподвижпой тол¬ пой, окружавшей его. Но, когда постепенно впечатление от этих слов несколь¬ ко ослабело, тихие голоса начали песнь в честь умерших. То были женские голоса, мягкие и невыразимо печальные. Когда кончала одна певица, другая продолжала хвалу или жалобу. По временам пение прерывалось общими взрыва¬ ми горя. Одна из девушек начала восхваление покойного воина скромными намеками на его качества. Она называла его «барсом своего племени», говорила о нем, как о воине, чей мокасин не оставлял следа на росе; прыжок его походил на прыжок молодого оленя; глаза были ярче звезд в темную ночь; голос во время битвы могуч, как гром Маниту. Она 833
напоминала о матери, которая родила его, в пела о счастье быть матерью такого сына. Другие девушки еще более тихими гол осами, упомянули о чужестранке, почти одновременно с молодым воином по¬ кинувшей землю. Они описывали ее несравненную красо¬ ту, ее благородную решимость. После этого девушки заговорили, обращаясь к самой Коре со словами, полными нежности и любви. Они умоляли ее быть спокойной и не бояться за свою будущую судьбу. Спутником ее будет охотник, который сумеет исполнить малейшее ее желание и защитить ее от всякой опасности. Они обещали, что путь ее будет приятен, а ноша легка. Они советовали ей быть внимательной к могучему Ункасу. Потом, в общем бурном порыве, девушки соединили свои голоса в песне в честь могиканина. Они называли его бла-* городным, мужественным, великодушным. В самых нежных словах они сообщали ему, что знают о влечении его сердца. Делаварские девушки не привлекав ли его; он был из племени, некогда владычествовавшего на берегах Соленого Озера, и его желания влекли его к наро¬ ду, который жил вблизи могил его предков. Раз он выбрал белую девушку — значит, так нужно. Все могли видеть, что она была пригодна для полной опасностей жизни в ле« сах, а теперь, прибавляли девушки, мудрый владыка зем-* ли перенес ее в те края, где она может быть счастлива навеки. Потом, переменив свой напев, плакальщицы вспомнили о другой девушке — Алисе, рыдавшей в соседней хижине. Они сравнивали ее с хлопьями снега — с легкими, белыми, чистыми хлопьями. Они знали, что она прекрасна в гла¬ зах молодого воина, так похожего на нее цветом кожи. Делавары слушали как зачарованные; по их вырази¬ тельным лицам ясно было,, как глубоко их сочувствие. Даже Давид охотно прислушивался к тихим голосам девушек, и задолго до окончания пения по восторженному выражению его глаз было видно, что душа его глубоко потрясена. Разведчик — единственный из белых, понимавший пес¬ ни, — очнулся от раздумья, в которое он был погружен, и наклонил голову, как бы для того, чтобы уловить смысл песни. Когда девушки заговорили о том, что ожидало Кору и 834