Пляшет жена моя Хьена!" — Жена, застыдясь, увернулась:
— "Что ты, старик, одурел? Вишь, разум пропал у еврея".
— "Если не хочешь со мной, я, пожалуй, один протанцую!
Ну-тека мне казачка, музыканты! Да с чувством, с запалом!
Место, почтенные, мне!" — И гости очистили место.
Длинные фалды свои подвернул Мордехай расторопно,
Взвизгнула первая скрипка, тарелки залязгали часто,
И загремел казачок, разудалый, веселый, проворный.
Руки фертом изогнув, Мордехай поглядел на собранье,
Крепко притопнул ногой — и легчайшим полетом понесся.
То пролетал он по кругу, локтями гостей задевая,
То застывал он на месте и дробь выбивал каблуками,
То разводил он руками, как будто в любовной истоме,
То разлетался опять — и носился в каком-то забвеньи.
Люди стояли вокруг, восхищались и били в ладоши.
И пробудились опять петухи и зарю возгласили.
ПЕСНЬ ШЕСТАЯ
Среда, четверг, пятница, "веселая суббота "
Сильно в тот день заспались евреи в счастливой Подовке.
Встали поздненько, а вставши, бродили сонливо и вяло,
Точно осенние мухи, которых морозом хватило —
И неподвижно они повисают на стенках и стеклах.
Грустно стоял балаган опустелый. Мальчишки копались
В грудах вчерашнего сору. Одни лишь девицы порхали
Из дому в дом, от подруги к подруге. Порой заходили
К Эльке они посмотреть, к лицу ли парик ей. Капелла
Тоже явилась попозже, и с нею бадхан. Инструменты
Были настроены.
Тут полилась безутешным напевом
Чудная, нежная песня — печальная "Песня разлуки".
Все собралися в кружок: Мордехая служанки и слуги,
Скромницы-Эльки подружки, зашедшие в эту минуту.
Слезы стояли в глазах: уж очень красивая песня.
Вновь получила капелла вино, угощенье, закуску,
Села в готовую бричку и стала усердно прощаться,
Очень довольная всем, потому что немалую плату .
Ей заплатил Мордехай, не обидели также и гости.
(Хоть и сказал Мордехай, что на нем все расходы за танцы,
Гости, однако, желали платить хотя бы за фрейлихс,
Ибо приятно же слышать, как Мазик рычит, что такой-то,
Сын такого-то рабби, вельможа, богач знаменитый,
Нанял и платит за фрейлихс для всех именитых евреев.)
Свистнул возница, рванули ретивые кони, помчался
С лаем обшмыганный Зорик, и тень побежала за бричкой.
Солнце полудня стояло средь синего неба, на землю
Ярко струило свой блеск, собираясь склоняться на запад.
Вскоре накрыли на стол в Мордехаевой зале просторной.
Сели к столу молодые с ближайшими только друзьями.
Элька была в парике и сидела с достоинством, словно
Много уж лет пребывала в замужестве. Слушала важно,
Важно сама говорила, как людям степенным пристало,
Только на щечках ее румяные розы пылали.
Впрочем, несколько лет парик ей как будто прибавил.
С радостью сваты глядели на юную пару. Былое
Припоминали они, говорили друг с другом о прошлом.
Чуждое всякого шума кругом разливалось веселье.
Тихо тот день проходил, и вечер прошел молчаливо.
Было совсем уж темно, как сошлись Мордехаевы гости
Вновь за обильным столом, установленным яствами тесно.
Начали с шуток, острот, а кончили шумным весельем —
И до полуночи так засиделись.
Одни лишь девицы
Разом куда-то исчезли: уж их по домам разослали,
Ибо иссякла мука, припасенная к свадьбе, и хлеба
Не было больше, — и значит, на разные вкусные вещи
Шесть с половиной мешков Мордехаем истрачено было.
Стали в четверг по домам разъезжаться: пора. Большинство же,
Впрочем, осталось еще до исхода "веселой субботы".
Много веселия было тогда в Мордехаевом доме.
Весело дни проходили и краткие ночи. В субботу
Шествием важным и чинным вели молодых в синагогу.
Там молодого почтили торжественным выходом к Торе[66].
Не был забыт Мордехай: за него особливо молились,
И Мордехай с молодым пожелали пожертвовать много
В пользу своей синагоги — к немалому счастию клира.
Сватьи же скромницу-Эльку с парадом вели в синагогу,
Там усадили ее на место старухи-раввинши;
Молча сидела она, не молясь[67], — и сияла, как солнце.
Снова большой балаган наполнился шумом и гамом,
Снова большие столы скатертями накрыли; подносы
Ставили с разной едой, и блюда и тарелки с закуской.
Много тут пряников было, и разных печений, и водки,
Ибо с вечерней молитвы в тот день прихожане Подовки
Не разбрелись, как всегда, по домам, — а зашли к Мордехаю:
Женщины, дети, мужчины, — вся община в полном составе.
Быстро вечерние тени сгустились и мир полонили,
Темную ночь навели; во дворе Мордехая возницы
Ждут запоздалых гостей, но те не спешат разъезжаться,
Ждут "прощального борща" — и борщ закипает в кастрюлях,
Распространяя вокруг благовонный, наваристый запах.
Тихо прохладная ночь мировой проходила пустыней,
Тихо все было вокруг, лишь долго над темною степью
Слышался топот коней и скрип дербезжащих повозок:
То по домам возвращались усталые гости и сваты.
Так-то справляли в Подовке веселую, славную свадьбу —
Так выдавали там Эльку, разумную дочь Мордехая.
1920
Перевод В. Ходасевича
© Составление, оформление, В. Кишиневский, 2003, 2005.
66