для небес – играющие струи,
светлые зелёные огни.
Вечера таинственные звуки
достают крикливых журавлей,
словно Бог Алтая семирукий
ищет сердце родины моей.
Ягодные, тихие мгновенья
просятся в лесные словари,
чтобы человек обыкновенный
их читал до утренней зари.
Видел серебристый самолётик,
мальвы в палисаднике, гусей
и закат, в сиреневом капоте
на ночлег идущий из гостей.
Пастбище звуков
Пастбище звуков
на горных вершинах Алтая.
Кряж, подрастающий снегом,
книгу рассвета читает,
и по отвесному краю
на тонких лучах
ходит, улыбкой играя,
небес янычар.
Пастбище звуков,
где каждая нота – цветенье,
августа с гусем
умелое, в нитку скрещенье!
Утро на снег
наложило повязкою тень…
О, янычар мой –
играющий звуками день!
Опричник Егорий
Утро – танцует девчонка,
бабочка – бант на цветке.
В синей поддёвке из шёлка
клён отразился в реке.
В шапках купеческих горы,
словно седые отцы.
Знаю: опричник Егорий
тучу ведёт под уздцы.
Лист на берёзе поправит
крепкой рукой ветерка,
и на последней заставе
выпьет кувшин молока.
Мысли тоски и сомненья,
миру несущие мрак,
вас прогоню вдохновеньем,
словно голодных собак!
Художник перепутий
Бог в прозрачности нездешней,
как бывает лишь весной,
неприметные черешни
пишет тенью золотой.
Он – художник перепутий
и носитель красоты,
он чахоточной минуте
дарит травы и цветы.
Ароматами заката
дышит в небе стрекоза,
и любому чуду рады
азиатские глаза.
Я иду дорогой лета,
и в светящемся лесу
краски юного рассвета
в сумке клетчатой несу.
Поэту, разъезжающему по миру
Напишите мне, напишите
из далёкой чужой страны!
Будем вместе рукой наитий
трогать яблоко тишины.
Если вам сочинять случится,
напишите мне из цветка,
из росинки и крика птицы –
эта почта и мне близка!
Я встречать вас за это буду
в каждой строчке, и новый день
перестанет ложиться пудом
на тончайшую светотень!
Прозрачные растения природы
Всё лето – урожаи насекомых:
кузнечиков, стрекоз и муравьёв,
и звук летит от дома и до дома
желанным гостем тёплых вечеров.
Я слышу всё: дыхание посёлка,
как по горам лепечет мумиё,
и в тишине ночной – как плачет ёлка
о шишке, что покинула её.
Прозрачные растения природы
покинули родительский свой дом
и в мир летят, и принимают роды,
и льются из коровы молоком.
Шопена бы сюда с его талантом
преображать воздушное стекло
в живые звуки, а потом – обратно,
чтоб и зимою с крыши потекло!
Но и в таком, нерукотворном виде
растения прозрачные плывут
сквозь нашу плоть, мечтая о зените,
где нам на завтрак небо подают.
Воспоминание о Земле,
когда на ней жили поэты
Лёгким, вёсельным шагом иду по родной стороне,
лучезарю, смеюсь, и осенняя роща – во мне,
и костров языки так доверчиво дразнят рассвет,
и меня в моей местности не было тысячу лет.
Где же я? Посмотри хорошенько вокруг:
разве это не я в посевную ворочаю плуг?
И лягушкой пою на зелёной кувшинке пруда?
Электрическим током для связи бегу в города?
Усмехаются слуги гармошкой растянутой тьмы,
и стрекозы полей в одинокий цветок влюблены,
а у летнего утра – загар среднерусских равнин,
и песчаным станком припечатан к судьбе бедуин.
Отзеркалил, смешался, огню подарил свою суть.
Только ты, мой читатель, мечтай про зелёную грудь,
и дыши, и храни лебединую верность любви
в каждой щепке, в золе, в круглосуточном токе крови.
Вспоминай о Земле, когда жили поэты на ней,
не познавшие цифру в весёлом кружении дней.
Песни Уймонской долины