«Мы не можем ждать милостей oт природы — после того, что мы с ней сделали» — так теперь перефразируется прежний, оказавшийся с дурным вкусом тезис о том, что «мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача!» «Разрушение и хаос способны оказаться глашатаями сотворения. Ужас ... есть страшная необходимость привести нас к осознанию нашего положения. Осознание — единственный шанс на спасение» (Хиггинс Р. Седьмой враг. Человеческий фактор в глобальном кризисе // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. — М: Прогресс, 1990. — С. 71). Значит, мы еще не осознали всего ужаса, если катимся к катастрофе? Где же критерии того, что осознание пришло?
Может, все-таки не мы познаем мир, а мир познает себя через нас? То есть это и есть искомый императив. Субъект познания не человек, а мир или субъект познания человек, но субстанция его — мир. Надо опрокинуть тогда Декарта, Канта и других умников с их антропоцентристских позиций, с их романтизмом познания. Не субъект познает (насилует) субстанцию, субстанция спасает (порождает) субъект. Мир нельзя познать, он познается (познает себя).
Нужно оправдать «ум вещей» (Анаксагор). Нужно отсечь от человека то, что ему не принадлежит, но что он себе присвоил в роли субстанции вместо субъекта. Не субстанция, а субъект должен работать на субстанцию. Мягче: человек как субъект познает мир как субстанцию, мир же порождает человека как субъекта.
Все эти скошенные или искаженные негативы — господства, подчинения, насилия и т.д. перед природой и есть заблуждения присвоения целиком не своей роли в мире. И может быть в этом смысле к концу XX века постмодерн и знаменателен своим осознанием ужаса перед совершенным или артикуляцией падения в хаос, сознания (необходимой) деконструкции (например, Ж.Деррида). Хотя это не поиск чего-то позитивного, а негативность против негативного, выдающего себя за позитивное в чрезмерном прогрессизме во всех его проявлениях: в науке, искусстве, политике и т.д. Но в принципе видимо все духовные и без(вне) духовные искания есть искания из экологической проблемы.
Познание не есть все, т.е. оно не всесильно, оно не есть высшее проявление человеческого в человеке. Познание есть лишь обратный ход от вещей. Точнее, оно есть устремленность к вещам как иным от нас (Левинас), но именно как таковая есть подчиненный момент духовности человека. Вообще всякая активность (в том числе и субъекта познания) есть подчиненный момент созерцания — не как пассивности, а как пребывания в мире, испытываемого человеком как душевно-духовным существом.
То есть, все-таки, не вещи познаются, а человек их познает (трансцендентальная апперцепция Канта), но поскольку это происходит за счет впадения в небытие, то внутренний вакуум может быть заполнен лишь духовностью. Почему Кант и пытался «ограничить разум и дать место вере».
Познание есть искушение небытия, нагло где-то рядом таится дьявол, познание — грех, и нужно покаяние, с тем чтобы спастись. За каждую мысль нужно отвечать. И истина не в знании, а в заблуждении, в котором мы за истину выдаем некие знания. Но это можно понять лишь с точки зрения духовности или, что может быть точнее, душевности. Почему?
Знание — это присвоение, подчинение, господство. А тем более сие относится к информации. Человечество скачками шло от мудрости древних к знаниям специалистов (теоретиков), затем — к информации, уже вовсе обезличенной как «степень упорядоченности системы». И пропадает человечество в перспективе именно в том, в чем оно кичится в качестве достижений перед природой. Торжеством всего этого процесса теперь стал интернет — самозамкнутое виртуальное пространство. Если до этого линейное освоение пространства во времени шло в неисчерпываемых многовекторных устремлениях, то теперь человечество замкнулось само на себя. А это ловушка цивилизации, электронный капкан, из которого на природу вряд ли возможно выбраться. Это и есть факт сумасшествия человечества. Мне возразят, что интернет — это хорошо, потому что почти все или полностью все источники информации тем самым становятся доступными каждому ее ищущему. Да, но так уж обстоит дело, что всякое достижение цивилизации ровно настолько же есть добро, насколько и зло. А когда добро и зло сбалансированы, то обычно побеждает зло.