Философия, как и искусство, своего рода заблуждение человека, поднимающее его над физической, закономерной, объективной реальностью. Это необходимая иллюзия, самообман, самоутешение о том, что есть дух, что есть творчество, в котором человек как будто бы освобождается от груза реальности. Но ничего этого нет. Именно потому, что человек — существо зависимое от объективной реальности, ему нужна философия как метафизика. Истина у науки, в том числе у научной философии, ненаучная же философия, как и религия, занята поисками все новых, красивых заблуждений.
Точнее, метафизика — и в этом ее особенность — находится в метаниях между истиной и заблуждением. И это не стремление от ложного знания к истинному незнанию, а именно от истины к заблуждению. Бога нет, даже человека нет. Все это метафизика, символы, которым ничто в мире не соответствует. И тем большая нужда в них существует, не утоляемая никогда.
Марксизм, например, попытался вырваться — и теоретически и практически — в действительность. Но человечество этого не захотело, оно вновь вернулось к религиозному, мистическому, мифологическому. Так удобнее, теплее... и иллюзорный мир никогда не выпустит из себя человека. А если и выпустит, то для того чтобы обхватить его вновь и покрепче.
Религия — материал, предмет размышления в метафизике, вне которого вообще невозможно мыслить человека (Бердяев). Бердяев говорит, что он не обращался никогда. Вера его в трансцендентное (бога) была изначальна. Хотя фактически внутренние перевороты у него были (см. его "Самопознание").
В принципе человек постоянно ждет чуда обращения, и пишущий эти строки в том числе. Все, что осмыслено, может быть переосмыслено. Это, конечно, релятивизм, но без него обойтись, видимо, нельзя.
В религиозной (в частности, русской) философии часто повторяется тезис: божественное (небесное) есть основа человеческого (или общественного) или духовное есть основа бытийного и т.д. Но как это возможно? Ведь божественное скорее перспектива, "надстройка" человеческого, то есть не внизу, в основании, а вверху. Одно только верно: всякое игнорирование религии — игнорирование человеческого в человеке. Философствование — это помещение человека в центр религии. Человеческие границы — это границы религии. Пусть будет даже "преодоление" религии, но без этого человека не понять. Религия — это то, что адекватно человеку как существу духовному, метафизическому. Вне религии человека нет. И наоборот, всякая религия ведет к человеку.
И дело не только в том, что в религии описывается мир, но и в том, что в религиозных символах (образах) мы говорим и можем говорить о человечестве. Они просты, емки и ничего более простого и емкого по содержанию, чем религиозная символика не придумано, — а тем более для описания человека в мире и мира в человеке. "В библии даны все характеры" (Ф.Достоевский). Религия есть самое доступное и самое сложное, точнее, синтетическое сознание, на которое способен человек. И вообще ведь писать ни о чем нельзя, невозможно, как только о человеческом и божественном. Мира нет или он сомнителен с точки зрения метафизики. Есть континуум имманентного и трансцендентного, души и бога, в котором мир есть промежуточная реальность. Но это в максимуме, а в минимуме сущее сводится к понятию (или представлению). То есть всякое понимание возможно в пределах отношении души и бога, а понятие есть сужение их до сущего или фиксация промежуточной реальности как сущего.
Таким образом, наука вполне согласуется с религией как связью человека с трансцендентным миром. Наука укладывается в пределах религиозного (связывающего) понимания универсума. Религия задает вектор реальности, которая доказательно, фактологически устанавливается наукой. Меньше это предстает в искусстве, еще меньше в нравственности, хотя они и ориентируют ученого ценностно как живую личность.
Человек и есть третье существо, вброшенное в этот континуум души и бога. И он может устремляться к богу как к духу или отступать к себе как душе. Но он (видимо) всегда застает себя как третье существо в мире.
Главное в том, что именно в религии даны пределы мира. Пусть символически, пусть мистически, пусть даже гипотетически, но в ней и мир выдерживается предельно, и человек присутствует сполна. Потому что ведь мало сказать, что мир есть промежуточная реальность, надо ее определить в качестве таковой. А это и дано в религии.
И может быть вся задача в том, чтобы догматы религии эксплицировать шаг за шагом в эстетике, этике, науке и прийти к реальности как налично данной эмпирии. Не религия заблуждается, впадает в противоречия, а искусство, нравственность, эмпирический опыт, претендуя на универсальность, соперничая с религией, пытаясь ее затмить как одну из форм сознания. Они не понимают своего назначения — самим быть частными формами сознания, проясняющими в разных отношениях содержание религиозного мировоззрения, не выполняют своей функции — подавать в образах, нормах, понятиях, то есть в доступной форме обычным людям мир из божественного ореола.