Такой опыт был впервые поставлен С.Кьеркегором. И с него начинается современная философия, которая собственно и не есть как бы философия. Доктор Живаго у Пастернака полагает, что заниматься одной философией — это все равно, что есть один хрен. Что философия — лишь приправа к жизни. По Фихте, жить — это не философствовать, философствовать — это не жить. Но в пику ему нужно сказать, что именно из нежити мы философствуем, мы не есть, потому и хотим быть. А будем ли — неизвестно, научиться этому нельзя, рецептов здесь нет. Хотя мы и пробавляемся земной жизнью.
Таким образом, «конец философии» означает или должен означать, спасение человека из небытия. Именно в последнем тайна человека, и раскрывается она не в cogito, а из cogito. To есть не в мысли человек есть, а из мысли есть. Мысль лишь мостик от небытия к бытию. И тогда философия не форма общественного сознания, не наука, не предмет, а личное дело человека, внутренний опыт спасения из небытия. Потому что в бытии мы, люди, сходимся в единую субстанцию, в небытии же каждый предоставлен самому себе. Позитивно небытие предстает обреченностью человека на свободу (Сартр). Философия, как и искусство, есть крик о помощи тех, кто испытал одиночество (Шенберг). Хотя, возможно, что этот крик не чувственно-пронзительный, а скорее метафизически-молчаливый, уединенно-сдержанный.
И нужно полное одиночество, чтобы сказать миру что-то должное. Разговор мешает, сбивает с того, чтобы испытать себя как одиночество (Кьеркегор, Ницше, Шакарим) — это есть пробование себя на возможность что-то сказать.
Но и это еще не все в понимании философии. Потому что здесь философию можно, как водится обычно, перевести на творчество (креативность). Возможно даже, что творчество как преодоление других отвращает в обладании мира от других. То есть оно и нужно-то для обладания мира через преодоление других. Но и этого мало. Вообще оправдание через творчество в свете «больной проблемы века» — экологической ситуации, которая кажется становится неизбывной — нужно поставить под сомнение. Креативная антроподицея — это романтизм дьявола, который хочет уподобиться богу. В творчестве человек предлагает себя как необходимость миру и в нем находит свободу. Но полбеды, если это в каких-то художественных рамках (романа, картины, симфонии). Но, может быть, подлинными творцами были Нерон, Чингисхан, Наполеон, Гитлер, Сталин?! Творчество романтично, но вдвое, многократно романтичнее, если есть преобразование самой жизни, а не только нахождение образа, композиции, сюжета. Не от жизни к искусству, а от искусства к жизни — было провозглашено авангардизмом. Но и сама жизнь «подло подражает искусству». «Мы рождены, чтобы Кафку сделать былью», — сказано кем-то. То есть нежить обратить житьем.