Интерес к другой личности всегда возникает по каким-то признакам, особенностям. Общение всегда предполагает их выбор в отношении к другому как персонифицированной общности. Но эти человеческие элементы не являются раз и навсегда данными. Сама элементарность человеческих качеств, передающихся между субъектами в процессе общения, задается каждый раз социальной общностью, к которой они принадлежат. Всегда существует социальная программа общения. Оно предзадано социальными условиями. Даже само распределение чувств в макросреде зависит от макроусловий, окружающих стороны общения. Бессмысленно, конечно, ставить вопрос, что со стороны одного субъекта соответствует другой стороне. Все со стороны одного относится ко всему со стороны другого, "ничто человеческое мне не чуждо". Но могут быть при этом и неувязки, несовпадения. Это связано с общественными, классовыми отношениями. В сфере нравственности, например, в развитии человеческого общества талион "жизнь за жизнь, око за око, ущерб за ущерб" сменяется "золотым правилом" нравственности. "Индивидуальное нравственное сознание человека достигает такого уровня, чтобы выступить в виде способности к самооценке поступков, мыслей, чувств, осознать себя как "я", а другого — как равного себе»24. Но это "золотое правило" в классовом обществе необходимо дополнялось отношениями классового неравенства. "Чистое" общение — данное за данное, добро за добро — "исправлялось" классовыми отношениями: зло за добро, В этих условиях ограничение "чистым" общением могло означать только "непротивление злу насилием". Причем здесь как бы образуются два мира: внутренний — добро за добро, внешний — добро за зло. Внутренний мир живет в согласии, внешний расколот на враждебные части.
Все со стороны одного относится ко всему со стороны другого, "ничто человеческое мне не чуждо". Но все должно быть едино, все должно быть сведено в единство. Все у одного, в строгом смысле, непосредственно, но относится ко всему у другого25. Необходимо учитывать степени свободы субъектов и их корреляцию ввиду более широкой общности. Неполнота той и другой стороны общения, с точки зрения всей общественной сущности человека, обусловливает контакт лишь по каким-то определенным признакам. Стороны могут ограничиваться ролями, подчиняться внешним отношениям. И, строго говоря, чистого неформального общения не бывает, мы можем только стремиться к сугубо межличностным отношениям"26. Между сторонами может быть и момент непонимания. "Ни один человек (даже психиатр) никогда не понимает полностью другое человеческое существо"27. Абсолютного понимания не бывает. Стороны сменяются. Ни на одного эмпирического другого я полностью не прихожусь.
Таким образом, отношение субъекта к субъекту не есть отношение в себе замкнутых, неизменных индивидов, раз и навсегда данных. Это было бы абстрактнейшим отношением: достигалось бы оно за счет исключения особенного между ними. Отношение субъект-субъект возможно лишь при условии бесконечного углубления друг друга, со снятием особенного, как обнаружение бесконечного количества признаков. Лишь за счет постоянной "открытости" человека навстречу другим возможна взаимность в отношениях людей, т.е. в его незамкнутости на эмпирических других, в его неопределимости только в данном кругу общения. Вследствие этого постоянно происходит выбор себя в других, меняющихся в поле моего опыта. Ситуации общения всегда значимы, особенны. Взаимность не может быть сведена к чему-то одному в отношениях субъект-субъект. Это скорее возможность углубления и расширения общения, интенсификации и экстенсификации его. Как заметил А.Сент-Экзюпери, "единственная настоящая роскошь — это роскошь человеческого общения". Культура общения требует и определенных способностей, их нужно в себе воспитывать, наряду о исполнением "безличных ролей, в которых проявляются в общении формальные отношения28. Это и перспектива в развитии нынешней культуры, в которой происходит превращение прежнего вынужденного общения в такое общение, в котором участвуют индивиды как таковые.