Философские принципы специфичны своей всеобщностью, которая не исчерпывается их применением в частных науках. Достижение этого и есть единственно правильный подход в использовании частно-научного материала. Использование — это не самоцель, а средство развития современного научного познания с точки зрения философских принципов и в перспективе материального единства мира. Собственно, не философские принципы, понятия являются орудиями познания. Тогда действительно философия была бы наукой наук. А именно частно-научные понятия являются таковыми.
Категории диалектики не пособия для человека, а выражение закономерностей и природы, и человека (В.И. Ленин). Насколько они представлены абстрактно и насколько конкретно — это другой вопрос. Методологическая роль философии заключается (и это неустанно нужно показывать и доказывать) в развитии именно на ограниченном, современном уровне познания целостного мировоззрения. Насколько это удается — это опять-таки другой вопрос. Эта роль проявляется каждый раз в эффекте различения предрассудка и рассудка, рассудка и разума. То есть методологическая роль философии реализуется в той мере, в какой частно-научная точка зрения на мир выходит на мировоззрение, в какой специалист освобождается от узкого горизонта своей науки и определяет ее место в более-менее целостной картине мира. По существу, методологическая функция философии есть ее духовно-освободительная функция. В идеале специалист должен пытаться быть философом. Потому-то философские вопросы частных наук должен ставить сам специалист. Коллизии начинаются здесь, потому что из частных посылок частенько делаются "всеобщие", идеалистические выводы. Преодоление их возможно только совместными усилиями представителей частных наук и научной философии.
Убеждение есть процесс преодоления сопротивления, начиная с обыденного сознания и кончая различного рода идеалистическими учениями. Как результат оно есть сплав чувств и разума, принцип деятельности, социально-политическое, нравственное качество личности, идея, за которую жизнь отдают. На стороне убеждаемого, воспитуемого при этом остается некое поле выбора, возможностей самостоятельного решения. Некритическое убеждение — волапюк. Вот здесь-то и корень проблемы. Нужно, чтобы непременно студенты выговаривались. Нестандартно, пусть, примитивно, пусть не к месту. Но чтобы в любой форме вербализовали свое отношение к каждому вопросу. Если невозможно до бесконечности растягивать время, необходимое для этого, то нужно хотя бы четко определить в рамках существующих форм обучения те возможности, в которых активизируется мышление студентов.
3. Структура лекции
Эффект лекции равен разнице между сложностью поставленных проблем и простотой их решения. В данном случае это означает, что достаточно остро поставленные проблемы разрешаются на популярном, доступном уровне и в пределах данной аудитории. Идея в лекции не упрощается, а доносится до слушателей. Обратное ведет к заигрыванию с аудиторией. Трудность однако в том, что лектор, являясь слушателем себя наряду с аудиторией и одновременно излагая материал, находится в непрерывном противоречии. Понятно, что это противоречие нельзя ликвидировать, а нужно выдерживать, и причем в нарастающей степени, что в свою очередь зависит от уровня подготовленности и убежденности лектора. В противном случае лекция сводится к дидактике, теряется контакт. Конечно, лекция не игра, а кафедра не сцена, но в данном случае речь и не идет о противоречии с собой в смысле юродивого откровения или, наоборот, лицемерия, а о том, что лекция имеет значение для аудитории постольку, поскольку лектор через себя осмысливает поставленные проблемы, увлекает за собой аудиторию.