Необходимо подняться на экономическом фундаменте к духовности человека. И именно таким образом высветить человеческое бытие. Но и просто воздвигнуть человека на готовом фундаменте нельзя. Его бытие на гранях (предпосылках и результатах) общественных отношений как социальных противоречий, и потому оно двойственно. То есть он не дополнителен к общественным отношениям, а пребывает на пределе их возможностей. Но поэтому человек устремлен и вперед, и вверх. И наоборот, лишь будучи "распят" на всей совокупности общественных отношений, может становиться как человек.
Становление человека требует освобождения человеческого в человеке, иначе оно отчуждается в нечеловеческое. Но если становление означает освобождение человека, то, следовательно, в пределе необходимо перекрыть в нем все социальные инстанции. Если же сохраняются «верхи» и «низы», то человек может падать только вниз, и никакие права ему не помогут, и никакой ответственности нести он не будет.
Блуждающий дух человека
Э.В. Ильенков писал, что «…И воля и сознание людей определяется ... объективной идеальной формой, а выражено в ней, «представлено» ею, определенное общественное отношение самих людей, которое принимает в их глазах фантастическую форму отношения между вещами». «Идеальная форма ... противостоит индивидуальному сознанию и индивидуальной воле как форма внешней вещи». Но как можно выступать субъективно в мышлении в качестве отдельного «имярек» от имени всеобщих «форм идеальности», существующих независимо от него? То есть спрашивается, как можно, будучи одной стороной общественных связей, выступать и от имени другой, для того чтобы фиксировать их в целом?
Конечно, наше мышление функционально к этим общественным формам идеальности. Нужно вообще исходить из того, что Я не изначально, а всегда функционально к предметной деятельности. Более того, в исходном мы предварительно пребываем в чужом для себя состоянии (других) и в деятельности обретаем Я. Отчуждение всегда и предваряет движение к себе. Однако при этом есть, по всей вероятности, и обратное движение, возвращение в платоновское «царство идей», в котором наша душа прежде сложилась, и ее теперь нужно пробудить, чтобы соответственно начало развертываться общение как отображение о другие души в мире сем. При этом возвращении происходят также и выходы на творчество, с приращениями к «телу» культуры.
Но если так, то и сами «формы идеальности» должны сниматься в познании. И только тогда они могут быть постигнуты как таковые, что сам Э.В.Ильенков не эксплицирует, но втуне, видимо, это имеет место. Потому что для того, чтобы быть познанным, они должны быть перекрыты в познании (творчестве). То есть человек в познании как раз и выступает третьим существом. Но в нем не единичный индивид перепрыгивает объективную реальность, а впервые срабатывает трансцендентальный субъект, в коем единичный индивид исчезает. Это было характерно для Э.В.Ильенкова, хотя по этому поводу он и не тематизировал.
Личность не может знать свою общественную сущность (как предикат по отношению к субъекту суждения), если она не свободна в ней. Человек не может знать мира, к которому принадлежит, если не превышает его в своей субъектности. Часть не может знать целое, если не переходит его границы. И наоборот, знать — это значит превышать то, что познается. Вопрос в том, куда, во что происходит это превышение?
Но может несколько по другому обстоит дело: часть становится тождественной целому и именно за счет этого постигает его и себя в сущности? Так ведет себя, например, интеллигенция. Общественная сущность для нее обжитой, родной дом. И вся штука в этом отождествлении. Но сущность человека не застывший порядок вещей, а «дом», который носит с собой. И может быть «домом» Э.В.Ильенкова был не Гегель, а музыка Вагнера, если не ошибаюсь, которую он любил? Гегель не принадлежит каждому. Музыка Вагнера, может быть тоже не принадлежит каждому, но это, вероятно, по Ильенкову, есть то целое, которое должно одновременно принадлежать всем и каждому, в котором возможное спасение. Такие реминисценции возникают невольно при воспоминании об Э.В.Ильенкове.