Таким образом, наука вполне согласуется с религией как связью человека с трансцендентным миром. Наука укладывается в пределах религиозного (связывающего) понимания универсума. Религия задает вектор реальности, которая доказательно, фактологически устанавливается наукой. Меньше это предстает в искусстве, еще меньше в нравственности, хотя они и ориентируют ученого ценностно как живую личность.
Человек и есть третье существо, вброшенное в этот континуум души и бога. И он может устремляться к богу как к духу или отступать к себе как душе. Но он (видимо) всегда застает себя как третье существо в мире.
Главное в том, что именно в религии даны пределы мира. Пусть символически, пусть мистически, пусть даже гипотетически, но в ней и мир выдерживается предельно, и человек присутствует сполна. Потому что ведь мало сказать, что мир есть промежуточная реальность, надо ее определить в качестве таковой. А это и дано в религии.
И может быть вся задача в том, чтобы догматы религии эксплицировать шаг за шагом в эстетике, этике, науке и прийти к реальности как налично данной эмпирии. Не религия заблуждается, впадает в противоречия, а искусство, нравственность, эмпирический опыт, претендуя на универсальность, соперничая с религией, пытаясь ее затмить как одну из форм сознания. Они не понимают своего назначения — самим быть частными формами сознания, проясняющими в разных отношениях содержание религиозного мировоззрения, не выполняют своей функции — подавать в образах, нормах, понятиях, то есть в доступной форме обычным людям мир из божественного ореола.
He от других форм сознания нужно идти к религии, а от религии — к другим формам сознания, чтобы от бога прийти к миру, а не от мира к богу. Потому что не бог в мире, а мир в боге нуждается.
Впрочем, наверное тут дело и в отцах церкви, которые устраивают некую конкуренцию с художниками, моралистами, учеными или попросту ограждают религию от всего светского, «подпускают» туман в свои дела, вместо того чтобы укреплять веру всеми возможностями. Религия не частное, а всечеловеческое дело, которому должно быть подчинено все общественное.
Так что проблема не в том, чтобы как-то опосредовать всю реальность в качестве промежуточной в душе и духе, имманентном и трансцендентном, а в том, чтобы определить ее как уже опосредованную в религиозном взгляде на мир. Задача в том, чтобы оправдать реальность в боге. И тем самым утвердить и реальность бога.
Мир уже задан, предопределен и остается его только понять. То есть мир вообще понимается именно потому, что он задан, но к тому же он еще должен быть описан, объяснен. Если мы с миром одно и то же, то потому он и понимается нами, и в то же время это значит, что он предопределен в боге. Но если от мира в целом оторваться нельзя (его можно только пройти в направлении бога), то в частном порядке от мира нужно дистанцировать, то есть подвергнуть его объяснению.
Идя от мира к богу, мы не только мир теряем, но и бога превращаем в абстракцию. Идя же от бога к миру, и бога "усиливаем" во всемогуществе, и мир оправдываем в истине, добре, красоте.
Но сторона ли человек в диалоге с богом? Является ли человек с его душой равноправным субъектом, в отношениях которых может быть уложен весь мир? В том может быть и дело, что человек не сторона, а феномен в континууме имманентного и трансцендентного, душевного и духовного; в этом и смысл "третьего существа" — человека. Потому что, будучи стороной, человек не мог бы знать мира да и с богом не мог бы иметь дела. Он, конечно, может быть стороной, но тогда мир теряется в "чистом" диалоге с богом, а бог унижается до партнера, в связи с которым устанавливается господство над миром.
Человек не может быть сам персонификацией имманентного предела мира. А если даже и так, то есть если человек находится в этой оппозиции к богу и простреливает мир в направлении к нему, то его и нужно стронуть с этого застывшего положения. Имманентное, конечно, находится в человеке, но оно не зависит от человека, им человек не владеет, с ним человек не совпадает (против тупости единичного бытия). Человек — это "мировая дыра", это круг душевно-духовного бытия, это ореол мира вообще в стержне имманентного и трансцендентного.