То есть в целом отношение Я — Мир не является непосредственным. Всякое опосредование в этом отношении (опредмечивание-распредмечивание) происходит за счет Другого.
Но может как раз в качестве эмпирического другого человек обращается к (себе как) ничто, эго, а в качестве трансцендентального Другого обращается к (себе как) миру? В обоих случаях имеет место превышение: в первом это превышение эго и определение ничто в нем, во втором —превышение "мира" и открытие человеческого в нем.
Я необорачиваемо, но покидаемо. Мостика от ничто на все нет, есть провал, над которым летает дух человека (Другой вообще, гений, бог его). И чем теснее (как бы минуя Другого) Я к миру, тем глубже пропасть между ними. Сознание же при этом тем выше. В нем выдерживается отношение Я – Мир.
Но Я все время смещается: от внутреннего эго к Другому, возвращается назад и оказывается промежуточным, падает вниз и воспаряет вверх. Я блуждает от человека, протягивая запутанную нить судьбы. У Я есть свои пути-лабиринты. Я рвется от самого себя вовне и нужно в том за ним последовать. Исчерпаемо ли Я в этом следовании за ним? Можно ли определить все пункты его пребывания в мире? Но прямого пути у Я нет. Пути человека извилисты, хотя обрываться они могут в любом пункте и обратное отношение к Я предстает прямым, горизонтным, непосредственным и неожиданным. Собственно это и есть инсайт, озарение, когда какое-либо открытие в явлениях мира оказывается дополнительностным к просветлению Я. Непременно в открытии должна обнаруживаться сама точка зрения человека на мир, то есть то, за счет чего и произошло обнаружение явления. Так что не только за счет реальности — прикосновение к Я (самообращение), но и за счет Я выход в мир. Что из них ведет? Видимо, здесь есть нечто третье, некое "трансперсональное сознание" (Налимов).
Где бы человек ни пребывал (реально или мысленно), далеко ли от себя или близко, высоко или низко, отношение к Я непосредственно. И это не в тривиальном смысле, что Я непосредственно, а в том, что все свертывается (весь мир) до непосредственного отношения к Я. Или проще: все сжимается до ничто, когда оказывается, что "все суета сует".
Да, но в то же время вновь и вновь Я проецируется в новых зигзагах активности человека? Значит, стягивая к себе все и вся, Я пускается в новые авантюры, пробует новые возможности, прорезет мир в новых измерениях, как червь точит все новые ходы в универсуме. Собственно Я стягивает-то мир к себе, чтобы пойти еще дальше, выйти на неслыханное, тронуть невиданное.
Или, упираясь в каком-то отношении в покой Вселенной, человек тотчас же обнаруживает ничто в себе (= Я). Но поскольку покой Вселенной от человека отставлен (объективен) и он определяется в бесконечных тупиках-отношениях "преобразовательной" деятельности, то человек обречен на то, чтобы обнаруживать в себе ничто. И наоборот, вселенский покой обнаруживается из ничтожности Я.
Ничего человек в познании не "сообщает природе субъективного" (Кант). Покой природы познается из ничто человека. Между ними извилины активности человека. Я — корень, природа — крона мирового древа жизни. Движение (человека) местно, покой — ничто универсален. Местное движение (человека) происходит в скобках вселенского покоя и ничтожности Я.
Ничтожность человека не негативная оценка, а объективная характеристика его. Но если человек ничтожен, то все совершается без его воли и в то же время он подчинен — абсолютно — этому внешнему. История — фатальный процесс. Ничего субъективного нет. Хотя есть большая или меньшая подчиненность человека объективным законам истории, то есть достающая до ничтожности человека или делающая его посредственным существом реальность. Если не учитывать ничтожность человека как его "в-себе-бытие", то он предстает лишь внешним человеком.
Величие человека всегда воспевалось и выпячивалось на первый план. Теперь же настала пора (после времен Паскаля), когда человека нужно понять именно в его ничтожности. Ничтожность и есть тайна человека. Он остается тайной, когда ее не берут в расчет в толковании самой сущности человека.
Во всяком случае человек "есть из ничто все". Его бытие вытекает из небытия. Перед миром он ничто, точнее — перед универсумом ничто. В общественной же субстанции, в мире других он всегда уже нечто, но потому-то его нельзя непосредственно брать в общественных связях, в которых он уже сущность. Сущности человека нужно предпослать бытие из небытия.