Философия — это то, что умнее человека
Кажется, мы потеряли тему своей жизни?! Она теперь как будто бы решена новым укладом жизни. Наступила свобода, где каждый обретен, но так, что это граничит с потерей себя. Я имею в виду, что теперь каждый предоставлен самому себе, никаких поводков. Именно так, именно в этом причина всех теперешних бед... «Легенда о Великом Инквизиторе» Достоевского работает. Хотели свободы, ее добились, теперь бедствуем в ней. «Раньше меня угнетала мысль, что некая безответственная инстанция, находясь в определенной зоне, управляет нашей планетой, к тому же, возможно, без знания дела, Сегодня меня гораздо больше беспокоит мысль, что нами вообще никто не занимается» (Б. Брехт).
Может быть извинения в том, что свобода была запрещена, и тем они оказалась желаннее. Чем больше запрещалось, тем больше ее хотелось. Но эта обратная пропорциональность отсутствия и наступления свободы и есть, наверное, яма, в которой мы теперь оказались.
От необходимости перешли (провалились) к свободе. И тут не знамо, что делать? Возможно, извечный вопрос, быть или не быть должен быть решен отрицательно. То есть не столько быть, сколько не быть. Не быть кем-то, не быть каким-то (по образцу), а стать из небытия. А самообращение человека — «сверлящий ад». Это есть обращение к ничто, которое может быть выдано за нечто. Сие обнаружилось в постклассической философии, которая занялась поисками аутентичного бытия. Но последнего собственно нет. То есть оно есть из небытия человека. Быть можно лишь из небытия. Быть из нбытия — это «профанация» бытия. Быть из небытия — значит болеть. Не «мыслю, следовательно существую», а несть, следовательно есть. К себе обращаться необходимо не как к мысли, а как к Небытию, для того чтобы обрести бытие. Не концентрическими кругами сомнения относительно всего сущего подступаться к собственному внутреннему миру, а в утверждении мира, превосходящего меня, фиксировать свою ничтожность, для того чтобы «на дне отчаяния испить глоток надежды»
Родоначальник философии Нового времени Р. Декарт стремился к познанию как конструированию природы (= математика). Но познание (подлинное) не есть выключение мира до ничто, а самовыключение человека и испытание мира в его бытии. Так что роль Декарта в истории философии и всего познания была сыграна уже негативная, что усилилось в последующем, приведя в конце концов к постмодерну или тому же «деструктивизму» Ж. Дерриды.
Дело в том, что Декарт, при всем методологическом тщании, математической аккуратности или введенном им критерии очевидности истины (а истина есть то, что доподлинно есть) закладывает основы ухода от бытия. Странно, но факт. Бытие должно было обнаружиться после долгого кружения вокруг него. Нужно было все небытийное пройти, исчерпать его в различного рода понятиях, принципах, законах (все Новое время, включая немецкую классическую философию, марксизм и его реализацию на практике), для того чтобы прийти к ситуации, когда бытия нет и именно потому оно должно быть обретено, установлено.
И что за штука: почему мысль должна коррелировать с бытием? Или почему мы полагаем, как заведено, что коррелятом бытия является мысль? И тут у Декарта есть другая вещь: дуальность материальной и духовной субстанций. Стоит обратить внимание при этом на то, что материальная субстанция одна, духовных же субстанций множество. Дуализм у Декарта имеет место. Но вместе с тем есть и выходы из него. Кажется, Декарту стоило до конца продумать по этому поводу (что он не сделал, будучи увлечен математикой), что это качественное, а не количественное различие материальной и духовной субстанций.
Возможно, что действительно cogito ergo sum, но каузальности ведь между мыслью и бытием нет, а если есть, то это и не мысль, и не бытие. Вообще, что первично: бытие или мысль — ложный вопрос. Мысль есть небытие, бытие есть безмыслие. Несколько в другом плане: сознание есть фонтанирующее бытие. Хотя может быть и наоборот: бытие есть скважина мысли. И скорее в таком случае: sum ergo sum (например, совершенное бытие порождает несовершенное бытие) То есть под cogito Декарт предварительно подсовывает не то бытие, которое может быть причиной (или аргументом) другого бытия. В этом плане, как раз, Хайдеггер и придирается к Декарту.
Но, повторяем, выход из этой ситуации есть. Заключается он в том, что за «cogito» в позиции Декарта нужно усматривать кардинальное отличие (его же) «духовной субстанции» от «материальной субстанции». И дальше: за счет духовной субстанции дастся субстанция материальная. Возможно возражение в том плане, что когда Декарт говорит: «существую», то речь, конечно, не идет о «материальной субстанции». Но в этом и коллизия: последнее сомнение, последняя мысль у него есть основание, довод в пользу существования. Но почему бы не допустить, что cogito (как последнее сомнение — мысль) есть тот перелом, за которым открывается нечто иное, что не есть уже мысль? Если это бытие Декарт проговаривает, то что его коррелятом является мысль, уже не работает. То есть нужно признать, что мысль лишь в качестве состояния небытия человека открывает его бытие, или, во всяком случае, намекает на это бытие. Между прочим, в Декарте можно подозревать дуалиста, как можно подозревать Гегеля в абсолютном идеализме, Маркса — в экономическом детерминизме, Фрейда — в пансексуализме. Потому что вообще есть философы «подозрения» (П. Рикер).