Так что Фрейд не оригинален, хотя он открыл простую, но великую вещь: познание есть проникновение в иное. Но познание (наука, творчество и т.п.) не есть сублимация, а истина (простите!) секса.
В экологическом плане: может быть не христианство или другая идеология виноваты, а само то, что человек хочет размножаться (= умножать себя)? А это невозможно без проникновения в иное.
США бомбят там, где «их интересы», и размножаются. Они бомбят не там, где им все знакомо, а там, где «не то». Тем самым все это оказывается утверждением «цивилизации».
Безумие XX века в том, что фаллос попытался утвердить свое господство.
«Познай себя» должен был бы смениться девизом: познай иное. Парадокс в том, что познание иного уже осуществляется в виде покорения природы. И в том, что мы должны себя познать, мы знаем не себя, а в том, что должны знать себя, мы знаем других. И выход ли в том, чтобы поменять местами эти два принципа? Опять-таки нет.
В любом случае, зная, творим непотребное. Но может жизнь и есть возможная противоположность того, что мы знаем? Живешь не по знанию.
У Абая жизнь есть истина сознания.
Но зная ли жить, или жить, зная? Ни то, ни другое. Но что?
«Философия есть род духовной ностальгии, тяга из всего по дому» (Новалис). Она не относится ни к жизни, ни к знаниям человека. Философия есть спасение в небытии настоящего, повторим в другом ключе. Человечество шло рывками: от мудрости к знаниям, от знаний к информации. И при этом терялось что-то существенное в самом человеке.
Где та мудрость, которую мы потеряли в знании?
Где то знание, которое мы потеряли в информации? Т.С.Элиот
Наступление цивилизации потребовало вначале пожертвования мудростью (смерть Сократа), затем — знаниями (костер Бруно), чтобы прийти к обезличенной информации (степень упорядоченности системы — Винер). Но тем самым человечество пришло или идет к безумию, потому что в любой системе есть элемент безумия. А безумие человечества и есть цивилизованное бытие, которое есть метафизическое небытие. Поэтому философия есть, возможно, единственно достойное человека дело, где он должен взять всю ответственность на себя перед миром, чтобы быть ему не в тягость, а к добру. Возвращение к мудрости древних вряд ли возможно. Но небытие заставляет искать истоки бытия.
Эйнштейн как-то заметил, что «тензорный анализ умнее меня». Может быть философия — это то, что умнее человека. У Канта сказано, что как только начинаешь понимать, что такое философия, предоставь заниматься ею другому. Если без философии человека не понять, потому она и есть дело человека, то без человека философию понять можно. То есть философия в своем наличествовании говорит об отсутствии человека. Она родилась в поисках познания себя, но поскольку человек все еще не родился, а скорее даже выродился или вырождается, то выход нужно искать в том, что не нуждается в человеке, но в чем человек нуждается. Это не нужда наряду с другими нуждами, а нужда острейшая, связанная с самим бытием человека. Человек на грани исчезновения. Потому что познал себя в ином, не в бытии, а в небытии или инобытии — все равно.
Мудрость древних заключалась в том, чтобы не быть в бытии, современность же требует, чтобы быть из небытия. Что это значит? Требуется ли некая неомудрость, или премудрость? И в чем она должна заключаться? Потому что повтора не добиться? Или сама любовь к мудрости породила знания, а знания дали выкидыш информации? Но может не было подлинной любви к мудрости, если она привела человека к таким плачевным результатам, где он потерял себя? Или была лишь любовь, но не к мудрости? Но к чему же? Или была измена мудрости, которая привела к знаниям, а использование знаний — к информации? И человек в целом выродился, непрестанно изменяя себе в ином?
Чтобы вернуться (если все-таки вернуться) к мудрости, нужно отставить «знание» как силу (Ф.Бэкон); а чтобы «отставить знание как силу», нужно справиться с информацией (как элементом безумия). Но спрашивается, как можно ополчаться против знания, против информации, если это составляющие реальности, без которых она невозможна? Да потому, что реальность-то как раз обманчива. В ней человек впадает в пустоту одиночества. И наоборот, о наступающем безумии мы знаем из одиночества. «Реальность-то» и зашибает философию. Философия гибнет в расчетах, прогнозах, учениях. И может в противоречие себе сказать: философия погибает потому, что она стала «делом человека», вместо того, чтобы человек стал «делом философии»?
Одиночество испытывается всем человечеством, с точки зрения заката цивилизации, смерти культуры. И одиночество возможно для старца перед кончиной. Страх смерти есть страх одиночества.