В этот момент раздался телефонный звонок. Оперуполномоченный Звонарёв, как он представился, сообщил, что они уже подъехали и остановились возле брошенной машины. Игорь вышел из ворот и вскоре уже разговаривал со старшим лейтенантом, молодым парнем, видимо, не старше двадцати пяти лет от роду. После выпитого к Кострову вернулось некоторое, если не спокойствие, то, по крайней мере, сознание что-ли. Он смог довольно связно рассказать прибывшим о произошедшем. Потом осмотрели машину. Кроме следов от пуль в стёклах, обнаружили и сами пули, засевшие соответственно в спинках переднего и заднего сидений. Пули были от пистолета ТТ. Также на корпусе автомобиля были лёгкие царапины от прутьев кустарника, в которые она влетела. Других повреждений не было. Затем опера походили среди деревьев - в той стороне, откуда предположительно велась стрельба, но ничего не нашли.
- Никаких следов, - покачал головой старлей. - По крайней мере, автомобильных так точно.
Он достал из папки бланк протокола осмотра места происшествия и, усевшись на переднее пассажирское сиденье милицейской машины, стал заполнять начальные строчки.
- Кто-нибудь знал, что вы выезжаете? - вдруг спросил он. - Говорили вы кому-нибудь, в какое время собираетесь уезжать?
- Нет, - Игорь почесал лоб. - Даже жене не говорил.
И, помолчав, добавил:
- Не успел.
Действительно, о его отъезде знала только дежурная по корпусу. Даже Николая Григорьевича он сегодня не видел.
- Странно, - проговорил один из розыскников. - Что же, они вас тут с утра ждали, что-ли. И до вечера сидеть собирались?
Действительно, было странно. Игорю даже начало казаться, что неизвестный стрелок ждал в лесу совсем не его, что в машину стреляли по ошибке, перепутав с кем-то. Но всё же, что-то подсказывало, что никакой ошибки, к сожалению, тут нет.
- Ладно, - старлей убрал частично заполненный протокол в папку. - Закончу в райотделе. И, обращаясь к Игорю, добавил:
- Товарищ прокурор! Давайте подъедем с нами, я вас быстренько опрошу, потом езжайте домой. До райотдела тут недалеко, минут двадцать.
В райотдел выдвинулись каждый на своём транспорте: милиция на допотопном "Газике", Игорь сел за руль своей машины. Повреждёния в стёклах особых неудобств не создавали.
Летний ветерок приятно обдувал лицо. Конечно, после коньяка садиться за руль не следовало, но в данном случае причина была действительно уважительная. Да и в сопровождении милиции Костров чувствовал себя уверенно.
Через непродолжительное время они подъехали к четырёхэтажному продолговатому зданию, в котором располагался райотдел. Поставив машины во дворе, они с работниками милиции поднялись на самый верхний этаж, где находился отдел розыска.
В течение последующих полутора часов Костров вновь, теперь уже более чем подробно, рассказал старшему лейтенанту о цели своего приезда в "Дубраву", а также и о предыстории этого вопроса. О том, что обиходное название "Дубравы" он услышал по телефону при довольно странных обстоятельствах, Игорь распространяться не стал, заявив лишь, что у следствия имелись основания полагать, что незадолго до своей гибели Черкасский приезжал в пансионат.
Опер подробно всё записал, дал Игорю вычитать написанное, затем скрепил листы большой скрепкой.
- Ну, в общем, всё, - подытожил он. - Можете ехать домой. Потом следователь оформит ваши показания протоколом допроса и как-нибудь передадим вам на подпись. Чтобы ещё раз вас сюда не выдёргивать.
Игорь пожал руку старлею и направился к двери кабинета, однако неожиданно пришедшая в голову мысль заставила переменить планы. Он остановился и задал вопрос:
- Скажите, коллега, а можно выяснить, кто живёт в посёлке рядом с пансионатом?
- В посёлке? - переспросил опер. - А зачем это вам?
- Не знаю...- Игорь действительно затруднялся с ответом, какое это может иметь значение для его поисков. Видимо, в подсознании сверлила мысль, что он так и не переговорил со своим вчерашним собеседником. Оперу лишь ответил:
- Зачем-то ведь Черкасский приезжал в пансионат.
- Вообще-то сегодня воскресенье, - произнёс тот. - Но, по-моему, я видел начальника паспортного стола в дежурке.
Он поднял трубку, набрал номер дежурной части. Поговорив буквально минуту, опер встал:
- Да, действительно, он здесь. Пойдёмте.
Они вышли из кабинета и долго шли по коридорам, переходам, лестницам, перемещаясь с этажа на этаж. Наконец, где-то в дальнем конце здания, вновь спустившись по небольшой лесенке, они вышли через боковой выход и, завернув за угол, вновь оказались перед фасадом. Здесь был ещё один вход, поменьше, где располагалось паспортное отделение.
Войдя в кабинетик начальника, опер представил Игоря, пояснил, что ему нужно.
Через пятнадцать минут Костров уже изучал регистрационные формы. В посёлке - он не имел названия и административно входил в состав населённого пункта, где располагалась воинская часть - было всего семь домов, в которых проживало двадцать шесть человек. Он перелистывал карточки, читая фамилии: "Резниченко", "Павлов", "Белянчикова", "Веселовский"...
Игорь смотрел в окно. После бурных событий последних дней, пережитого напряжения, он почему-то вновь вспомнил молодые годы. Вот они с Черкасским и с парнями из их группы собираются отметить сданный экзамен. Все ещё юные, здоровые, на лицах румянец "кровь с молоком". С ними несколько девушек. Яна - подружка Натальи, будущей Черкасской, идёт отмечать со своим парнем. Он на несколько лет их старше, на нём строгое серое пальто, он старается выглядеть солидно. Парень уже закончил ВУЗ и работает в районной налоговой. Налоговая - это же так круто. На него посматривают с некоторым почтением, спрашивают фамилию. Действительно, как же была его фамилия?.. Потом они все, человек десять, сидят в общаге, в комнате их одногрупника Виталика Парамонова, открывают бутылки "Русской", разливают по чашкам. Какие ещё пластмассовые стаканчики... За окном "лихие девяностые". Пьют за сданный экзамен, за их боевую группу, за студенческое братство. Все смеются, у всех состояние какой-то эйфории. Будущее кажется прекрасным и удивительным.
Как-будто всё это было только вчера...
Игорь вновь вернулся из забытья на "грешную землю". Он сидел в паспортном отделении. Рядом, за соседним столом, начальник отделения читал какую-то бумагу и, не то недовольно, не то удивлённо, покачивал головой. Костров ещё раз пересмотрел карточки, затем встал и, попрощавшись с начальником, вышел на улицу, так и не поняв, стал ли он ближе к решению своей загадки.
Утром понедельника Костров проснулся около девяти, по его меркам достаточно поздно. Однако, он всё же был в отпуске - на работу ходить не надо, да и, чего греха таить, подустал. Вспомнил вчерашний день: жуть! После всех бурных событий в "Дубраве", его вчера ещё ждали доставка в гараж повреждённой машины, а потом и непростой разговор с женой. Правда, тут его ждал сюрприз: Вика никуда сама не уехала, а билеты на поезд на вечер воскресенья - сдала. Игорь был так утомлён и разбит, что при выяснения отношений с женой сразу "пошёл с козырного туза": рассказал, что в него стреляли. Вика была потрясена и явно не могла в тот момент говорить об отпуске. Игорь же о большем и не мечтал: оставив жену в изумлённом молчании, он взял подушку и завалился спать в большой комнате.
С утра же было о чём призадуматься. С чашкой кофе ( наконец-то ) и сигаретой в зубах, Игорь сидел на кухне и размышлял: докладывать начальству о покушении на него или нет, сообщить ли о своей поездке следователю Иванюку, ехать ли в отпуск и вообще, что делать дальше?