– А юная леди впала в отчаянье? – с невинным видом спросила Евфимия.
– Именно так, – ответила мисс Биттлстоун. – Ее семья отправилась на отдых в Брайтон всего через неделю или две после случившегося. И девушка нашла способ общаться со своим любовником.
– Ричард, – резко произнесла мама. – Ты допил свой чай. Верни теперь зонтик.
Выбора у меня не осталось.
Когда я постучал в парадную дверь миссис Пейтресс, открыл слуга, которого я раньше не видел. Невысокий, коренастый, словно отставной жокей. Я передал ему зонтик.
Выходя из ворот, я почти наткнулся на проходивших мимо людей. Это были пожилой мужчина с огромной кожаной сумкой и… девушка.
– Добрый день, – сказал я. – Вы собираетесь навестить миссис Пейтресс?
Старик удивился моему вопросу и заявил, что такой не знает. Поэтому мне пришлось объяснить, что я принял его за мистера Фордрайнера.
– Но меня зовут именно так! – воскликнул он.
Выяснилось, что я неправильно понял миссис Пейтресс. Должно быть, она только слышала про мистера Фордрайнера и его археологические изыскания, но лично знакома не была.
Когда недоразумение рассеялось, мы оба рассмеялись. Потом мы представились по форме. Он понравился мне сразу. Таких профессоров я часто встречал в Кембридже. У него лицо ребенка пятидесяти лет: невинное, круглое и любознательное. Из-за маленького круглого пенсне смотрит пара живых глаз. Из-под шляпы аккуратно свисают несколько жидких ухоженных седых прядей, словно растения, тянущиеся к свету. Когда профессор молчит, его губы сердито поджаты, словно он раздумывает, прыгнуть через глубокую яму или нет.
Карманы Фордрайнера оттопырились из-за набитых в них инструментов, предположительно для измерения и описания всевозможных находок. Поэтому он похож на профессора, притворяющегося военно-морским офицером.
Он махнул рукой в сторону девушки и сказал:
– Моя племянница.
Я поздоровался с мисс Фордрайнер за руку. Она весьма хорошенькая и приятных, скромных манер. Девушка опустила взор и молчала. За все время общения она вообще не произнесла ни слова. Трудно было разглядеть ее милое личико, но в итоге у меня сложилась картина: тонкие черты, как фарфоровые, и совершенно прелестный маленький носик, который делал ее похожей на мейссенскую пастушку.
Какое-то время нам было по пути, поскольку семейство направлялось к Бэттлфилд, и мы шли вместе. Я спросил о его увлечении археологией, и он вдохновенно рассказал, что надеялся произвести раскопки на Монумент Хилл, где на вершине холма отчетливо просматривалась насыпь с башней наверху.
– Интересно, что коренные жители до сих пор называют это место по-старому – «Фаулер Хилл». Знаете англосаксонский?
– Боюсь, что нет.
– Так вот, слово это происходит от «флаг-флор», что означает «украшенный пол». Точно так же называется деревня, где недавно обнаружили римскую виллу с мозаичным полом.
– Стало быть, вы думаете, что у холма находится римская вилла с таким полом?
– Я уверен в этом. Дорога, старая римская мостовая, тянется несколько сотен ярдов. Страттон происходит от «straet tun» и означает «город дороги».
Он вдруг замолчал и спросил:
– Надеюсь, мой рассказ вам не кажется скучным?
– Совсем наоборот. Мне очень интересно.
Он довольно улыбнулся и сказал:
– Меня редко приглашают в гости. Считают занудой, потому что я слишком много говорю о старых черепках и костях. И я даже рад, что меня таким воспринимают. По-моему, зануда – человек, который забавляется тем, что развлекает соседей.
Я изобразил крайнюю заинтересованность, и он вытащил из кармана горсть цветных камешков.
– Я нашел эти камешки из мозаики. Они доказывают существование виллы.
Вдруг он прервался, глядя на башню, и воскликнул:
– Надеюсь, это проклятое сооружение не стоит на ее месте!
– А зачем возвели башню?
– В честь сражения, случившегося во время гражданской войны, – сказал он. – Спустя почти полстолетия ее построил один из Боргойнов.
Старик посмотрел на девушку и заговорил тихо:
– Он был известным повесой и меблировал комнаты специально для развлечений с молодыми женщинами из местной округи, которых заманивал туда с помощью всяческих уловок.
– Я кое-что знаю о Боргойнах, – сказал я. – Я живу в Херриард Хауз и происхожу из этой семьи.
– В самом деле? – Старик взглянул на меня с интересом.
Я сказал, что слышал историю о Херриарде, который сбежал с девушкой из семьи Боргойнов, а ее братья выследили их и убили. Я повторил слова старого поселянина о судьбе новорожденного.
– Есть документы, подтверждающие эту историю, – кивнул мистер Фордрайнер.