Хуже всего, что Славик ещё со школы прекрасно осведомлён о собственной внешности, с отказом от очередной дамы сердца, видимо сталкивался не так часто, ввиду чего для того, чтобы покорить очередную гражданку-красавицу с временной или постоянной регистрацией видимых усилий прилагать не привык. От меня ему чегой-то понадобилось?
— Что надо? — дружелюбно поинтересовалась я. — До завтра не потерпит?
— Ты какая-то напряженная, Тёма, — ухмыльнулся Славик, заиграв ямочками на щеках, и заправляя прядь волос за ухо. Ни дать ни взять — Аполлон.
…Да до Аполлона ему — как до Большой Медведицы от Каллисто в балетной пачке! Слишком слащав! — не согласился со мной внутренний голос, как будто он знает, как реальный Аполлон выглядел…
— Давай подвезу?
— На велосипеде?! — съехидничала я.
В ответ Арсентьев небрежным, но подозреваю, что хорошо отрепетированным жестом щёлкнул ключом от машины и, стоявшая рядом с нами новехонькая бэха мигнула фарами.
— У братухи взял погонять, — пояснил Славик и картинно распахнул передо мной дверь.
Я оглянулась — женский состав нашей группы стоял на крыльце, открыв рты. Вот выпендрёжник! Не хватало ещё слухов по всему универу! К победам Арсентьева народ давно привык, и к концу третьего курса очередная осчастливленная мамзель задерживалась на слуху у общественности пару дней, не больше, потом интерес к ней утихал, но учитывая мою репутацию, тут даже летние каникулы не помогут!
Дело в том, что о моей «дикости» и «несговорчивости» тоже в своё время шуршали. У меня не то, что парня из студенческой общины никогда не было, такого, чтобы всё видели, я при встречах в щёчку, как остальные девчонки, не целуюсь. Причем с девчонками тоже. Ну не могу я! Не люблю такой близкий телесный контакт! Мне сама мысль о том, что нужно прикасаться к кому-то постороннему, противна. Я к врачам хожу только при крайней степени необходимости и напившись пустырника, который, кстати, не помогает. Не знаю, что со мной не так. Может, воспитание… не то, чтобы Лана воспитывала меня высокоморальной барышней с томиком Тургенева в руках, даже наоборот. Маменька практически никогда и ничего мне не запрещала. Эдакая муми-мама, только с умопомрачительной фигурой и волосами, как у русалки, до пояса. Да и сама Лана далека от идеального примера добропорядочности для подрастающей дочери.
Но не совсем логичный ситуации результат я всегда объясняла себе таким образом: запретный плод всегда сладок. Поэтому подружки последнюю треть пубертатного периода вовсю зажигали на дискотэках, флиртовали с мальчиками, сбегали из дома по выходным, правда всегда в одном и том же направлении сбегали, точнее, на одну и ту же дачу — к Наташке Балалайкиной, поэтому родители смотрели на такие «побеги» сквозь пальцы. Я же никогда не видела особой романтики в том, чтобы ночевать зимой на летней неотапливаемой даче под грудой тулупов, под аккомпанемент дружного сопения хмельных подруг и часто зарвавшихся друзей…
Немного позже я поняла, что дело даже не в «запретном плоде» — мне просто действительно неинтересны все эти сюси-пуси, томные вздохи во время разговоров о парнях, «долгие взгляды коротких встреч» и тому подобная муть.
Но выделяться из толпы не комильфо, и на первом курсе универа меня отчаянно пытались совратить с пути истинного или хотя бы сосватать. Пришлось маминому поклоннику несколько раз забрать меня на машине после пар, этого с лихвой хватило на рассказы о моих идущих в ногу со временем, и даже это самое время опережающих, амурных делах, и меня оставили в покое.
И вот теперь, когда даже несмотря на то, что мамины друзья давно не забирали меня из универа, сокурсники наконец-то оставили меня в покое, Арсентьев решил всё испортить!
Я уже собиралась не менее картинным жестом захлопнуть серебристую дверь «братухиной бэхи», и поскакать своим ходом к метро, как вспомнила сегодняшний, мягко говоря, не вполне удачный опыт посещения сего общественного места, да ещё прибавить к этому ни с того ни с сего «поехавшие» мозги… мало ли, в таком состоянии, могу ведь и до больнички не доехать… Была не была!
Я быстро села на пассажирское сиденье, усиленно делая вид, что каждый день езжу домой с Арсентьевым.
А всё-таки, что ему от меня надо? — с запозданием подумала я, когда Славик тронул машину с места.
Услышав адрес, Арсентьев удивленно поднял бровь:
— Ты заболела?
— До сих пор флюорографию не сделала, — соврала я, имея ввиду медосмотр накануне сессии.
— И как тебя допустили? — недоверчиво нахмурился Славик.