Она почти вспомнила что-то очень важное, но стоило ей взглянуть в зеркало, как все мысли моментально испарились. Соня увидела свою покрытую красными шрамами шею, и ее дыхание перехватило, как будто она нырнула в ледяную прорубь. Сердце заколотилось как сумасшедшее, и девушке показалось, будто ее сейчас вывернет наизнанку. В отчаянии она подбежала к кровати и принялась тормошить скомканное одеяло. Шарф мышиного цвета оказался запутанным в пододеяльнике. И как он мог соскочить? Соня принялась судорожно повязывать его вокруг шеи. Она успокоилась только тогда, когда каждый миллиметр кожи был прикрыт тканью.
Вся еще тяжело дыша, она попыталась взять себя в руки.
«Нельзя же вечно так реагировать! Это должно когда-нибудь закончиться», – мысленно успокаивала она себя. Однако пока приступы продолжались, мог помочь только шарф и данная себе установка: ни о чем не думать.
Девушка досчитала до десяти, и дыхание ее наконец пришло в норму. Теперь она могла спокойно взглянуть в зеркало.
Оттуда на нее смотрела стройная девушка с впалыми щеками и дерзким взглядом. Узкое овальное лицо обрамляли волосы пшеничного цвета, подстриженные под косое каре. Самые короткие пряди начинались у затылка, а самые длинные стрелой спускались на плечи. Густая челка доходили до широко распахнутых глаз, такого же, как у ее мамы, цвета. Иногда, когда в комнате было светло, их цвет напоминал блеск янтаря, выставленного на солнце. Когда же темнело, они походили на жидкий майский мед. У Сони был прямой маленький нос, острые скулы и пухлые губы. Верхняя губа была чуть-чуть приподнята, открывая крохотную щербинку между передними зубами, точь-в‑точь такую же, как у ее папы.
Соня недовольно осмотрела свои худые руки и плечи, выпиравшие из-под поблеклой пижамы. Ситуацию не спасала ни длинная шея, ни прямая осанка. Выглядела она, как породистый кот, долгое время живущий на улице.
К завтраку лучше переодеться во что-нибудь получше. Соня обвела взглядом комнату в поисках пары джинсов, но от этого настроение еще больше испортилось.
Девушка сомневалась, что помещение, в котором она просуществовала почти год, предназначалось для жилья. Здесь куда удобнее было бы хранить банки с вареньем или швабры с садовыми ножницами, но никак не держать подростка. В четырех мрачных стенах с трудом помещалась узкая кровать, письменный стол и тумба для вещей. Единственное узкое окно выходило на крышу, и все, что из него можно было увидеть – это длинный ряд красной черепицы и ветки старого каштана.
– Ну что ты там копаешься? – Голос тетки был таким громким, что почти без помех проник через перекрытие второго этажа и разорвался возле уха Сони.
И зачем Карина Ивановна каждое утро стучит в ее дверь? Ведь достаточно просто крикнуть из любой части дома.
Соня быстро натянула на себя потертые джинсы и растянутую футболку. Вещи из секонд-хэнда были на два размера больше, чем нужно. Из-за этого и без того худые руки казались двумя тонкими палочками, а ноги утопали в бесформенных штанинах, словно в огромном мешке.
Расчесывать волосы не было времени. Лимит терпения тетки стремительно приближался к нулю и грозил оставить Соню без завтрака.
Девушка быстро проскочила темный коридор, в котором размещались двери в комнаты тетки и ее кузины Марты, и оказалась на винтовой лестнице. Каждый сантиметр стены по дороге был увешен черно-белыми фотографиями с изображением одной и той же женщины с томными глазами и тонкими губами. Она была снята в разных позах, в разных местах и часто с разными мужчинами под ручку, но на всех снимках у нее было одно и то же надменное выражение лица.
В коридоре первого этажа Соню снова встретили фотографии. На этот раз женщина была наряжена в нелепый фартук горничной и держала в руках маленький веничек. Похожий снимок был и в гостиной.
– Как в музее свихнувшегося коллекционера, – буркнула себе под нос Соня, стараясь не смотреть на эти опостылевшие фотографии.
Оказавшись на кухне, свободной от вездесущих снимков, можно было немного расслабиться. Но не тут-то было! Изменения, произошедшие здесь за последние восемь часов, повергли Соню в шок. Идеальнейшая чистота царила повсюду. Столы и столики блестели, как глади горных озер. Холодильник был очищен от десятков стикеров с новыми диетами и временем походов к парикмахеру и косметологу. Не было даже привычных килограммовых мешков мюсли в углу комнаты. Теперь это место превратилось в нормальную человеческую кухню. В стоящей на столе тарелке горкой лежали и дымились толстые оладьи. Рядом в блюдцах манили к себе три вида варенья, одно из которых, Соня была почти уверена, – ее любимое, малиновое. В воздухе витал запах свежезаваренного кофе и горячих плюшек с творогом. Соня почувствовала, как у нее начал просыпаться зверский аппетит.