-Ну, знаешь ли…
-Да, я только сейчас понял. Когда я узнал, что ты девушка, все стало на свои места. А то, бывало, гляжу на тебя и размышляю: вроде бы молодой двадцатилетний парень…
-Семнадцатилетний, - не удержалась Лорисс. - Мне восемнадцать будет весной.
-Да? - в наступивших сумерках было заметно, как расширились от удивления его глаза. - Молодая. Такая молодая, и такая…
-Договаривай.
-Вот и говорю. Теперь, когда тебе нет нужды скрываться за чужой оболочкой, наружу вышло то, что таилось. И не всегда это - хорошее.
Лорисс коротко вздохнула.
-Понятно. Пытаешься приспособиться к новым условиям и потешить свое мужское самолюбие, задним числом.
-Далек от этого, поверь. Пытаюсь подготовиться к тому, что меня ожидает.
-Ничего такого страшного. Кроме того, что изредка, я повторяю, изредка, если ты настаиваешь на том, чтобы я по-прежнему называла тебя Глебом, нам придется разговаривать на равных…
-Этого-то я и боюсь…
-Смешно.
-Сам с трудом сдерживаюсь. Меня, как я уже сказал, можешь по-прежнему называть Глебом. А вот как мне величать тебя? Не спорю, мне было бы удобнее тоже по-прежнему называть тебя Вилем.
-Несомненно.
-Я объясню. Вилена - диктует новые правила. Дорога долгая. Мне удобнее бы было, как раньше.
-А сможешь?
Пауза длилась так долго, что Лорисс засомневалась, собирается ли он отвечать. Но он ответил.
-Ты права. Не смогу.
-Пусть будет Вилена сейчас. А там посмотрим. И, пожалуйста, не волнуйся, кем ты для меня был, тем и останешься: командиром.
-Ну?
-Что - ну?
-Добавляй, хотела же. “Пока, по крайней мере, в лесу”.
-Да. Как далеко все зашло. Теперь во всех моих словах ты собираешься искать скрытый смысл? Кстати, я знаю, что такое комплексы. Мама объясняла мне, что когда человек сомневается в каких-то своих качествах, это называется комплексом…
-Умная мама у простого деревенского парня.
-Мама два года жила в Славле. Она работала в лавке. У брата Борислава… Неважно. Так что на твоем примере, я открыла еще один комплекс, интересно, знают ли о таком книжники? Комплекс командира. Никогда не думала, что командиры тоже сомневаются…
-Мне важно знать, что в любой ситуации, сложись она не лучшим образом, мой приказ не будет подвергаться насмешкам, а просто будет выполнен.
-Так будет, Глеб. Так будет. Обещаю. Но исходя из твоих рассуждений, никакие опасности нам, по крайней мере, пока, не грозят. Кстати, откуда ты столько знаешь?
- Пока ты время зря теряла, развлекая себя скандалами, Тигрий приходил ко мне. Поболтать.
-Ничего себе, кто в дружках у тебя объявился! Как тебе удалось?
-Между прочим, не так-то просто это было. Тигрий, как выяснилось, был недоволен тем, что погибло много народу, когда нас ловили. Он обмолвился, что приказ Елизара “брать живыми” соблюдался уж больно буквально. На его взгляд, войны пошли не те, разбаловались за мирные годы. Где это видано, чтобы для того, чтобы повязать людей, к тому же опоенных Сон-травой, понадобилось столько трупов? Я так думаю, что за привычку к вредной травке тебе спасибо надо сказать… Хотя, результат был бы тот же, зато отправили на тот свет с десяток елизаровских прихвостней - и за то спасибо тебе. Так вот, Тигрий очень был недоволен и веско добавил, что раз уж не удалось взять без боя, пару стрел в ноги умерили бы нам прыти. А не договорил он, как я понял, о том, что Елизар чересчур круто себя поставил над людьми. Вот поэтому и ослушаться побоялись. Себе дороже.
- Так как же тебе удалось разговорить Тигрия? Не сказала бы, чтобы он был любителем поговорить.
-Да уж, поверь мне. Ценой неимоверных усилий… Как только он узнал, что мне пришлось провести в обществе этой… твоем, короче, целых два месяца, проникся ко мне теплым чувством. Чем ты успела досадить здоровяку? И за такой короткий срок.
-Я? Всего лишь имя спросила. Боялся, наверное, что наведу на него порчу.
-Но сказал?
-Сказал. Хотел показать, что он не верит в дурное.
-Да? Представляю, как удивился он перед смертью. Тигрий мне рассказал, что Елизар и задержался, как ему казалось, из-за тебя. Темная ты лошадка, бывший Виль. Но я полагаю, что и тобой Елизар заниматься не будет. По крайней мере, сейчас. Впереди коренной перелом в военных действиях, поскольку все козыри - в лице Флавиана и Лавелии, у Зенона на руках. Вот почему он не позволит Елизару оставаться в стороне. Короче, делаю вывод: не до нас ему. Кто мы такие? Пешки.
-Так может, есть смысл попытаться спасти графа и графиню?
-Ага. Сотни две крепких бойцов, да мы с тобой - и все в порядке. Думай, что говоришь.
-Ну, ты же у нас граф…
-Граф. Без наследства. Один титул остался. Я все оставил дяде. Настоящему дяде. Точнее, сейчас бы я начал судебную тяжбу и неизвестно, кому отошел бы замок. А сначала гордость не позволяла - воспитан был плохо. На негативных примерах рыцарского благородства. Потом, когда поумнел, не до того стало. Пусть владеет, а там посмотрим. Так что заруби себе на носу - я граф без графства. Жених незавидный.
-Вот еще! - фыркнула Лорисс. - Ну, подумай сам: зачем мне жених, простому деревенскому парню?
Хорошо, что шум ветра заглушил неожиданный смех.
-Боюсь, что война скоро кончится, - голос Глеба изменился, - и моя в том вина. Но… с этим придется жить. Как жить - другой вопрос. Я… врагу не пожелаешь. Даже в самых диких снах, я не представлял себя тем, кем… раньше бы и рука не дрогнула наказать…
Глеб говорил так тихо, что, даже прислушиваясь, Лорисс улавливала лишь отдельные слова. Но решиться переспросить не могла. По всему видать: так больно ему еще не было никогда.
-Ты не поверишь мне… А кто мне поверит?
Он замолчал надолго. Совсем стемнело. Непроглядная ночь накрыла Лорисс плотным одеялом. На короткий миг ужас охватил все ее существо. Вдруг показалось, что она по-прежнему сидит в подземелье, и не было ни побега, ни Глеба, решившего начать мучительную исповедь, ни колючего ствола ели. Ни надежды.
- Я поверю тебе, - почти возглас отчаянья вырвался у нее. Уж кто поймет его лучше, чем она, отныне носившая в душе тяжелый камень?
-Ильяс, - тяжело, с выдохом сказал Глеб. - Я не знаю, что случилось. Такое чувство… вины… мне не доводилось испытывать. Он должен быть наказан, но… ничего не изменишь. Уже ничего. Теперь я понимаю, что был излишне самонадеян, но это не урок. Это нож в спину. Ильяс…Я думал над этим вопросом все семь дней, пока сидел в подземелье.
-Семь дней? - она оторопела.
-А ты думала сколько?
-Я не знаю. Два, максимум три.
-Ладно, не о том речь. Оценивая его поведение, я пришел к выводу, что это не тот человек, которого я знал раньше. Три месяца назад, когда мы с ним виделись в Славле, и я предупредил его, что могу заехать в “гости”… Уже тогда были мелочи, на которые я просто посчитал нужным не обращать внимания. Разве мог тот человек, который дважды спасал меня, жертвуя своей жизнью?.. Эта стерва. Она околдовала его. Слышишь, деревенский парень, могло такое случиться? - подчеркнуто легкомысленный тон только усилил трагичность слов. - Или вообще… Не смейся только… не мог он умереть, и…
-Скрывать не буду, - Лорисс отвела в сторону колючую ветку, вот ведь - и не заметила, как колючки щеку царапают, - все возможно. Только ни одна знахарка не будет этого делать. Здесь посерьезнее человек нужен.
-Колдун?
-Я не знаю, о чем вы все говорите. Я лично ни о каких колдунах не слышала.
-Знаешь, я раньше тоже ни о каких Кошачьих деревнях не слышал.
Лорисс коротко вздохнула.
-С этим-то как раз все более или менее понятно, - вырвалось у нее.
-Более или менее? Ладно, Вилена, кончай заливать. Ты тоже в этом мало чего понимаешь.
-Я?
-Не я же! Тогда объясни.
-Потише. Устала я.
Не посвящать же Глеба в тонкости их отношений с Лесным Дедом. Чего доброго засмеет. И уж не поверит точно. А что касается Ильяса…
Странная мысль вдруг возникла у Лорисс: Мелисента вполне могла быть той расплатой, которую попросил тот, кто обращался к демонам за избавлением Глеба от Лесавки. Но правду теперь не узнать. Поговаривали о том, что в дремучих лесах еще сохранились те, кто называл себя ворожеями, ведьмами или темными знахарками. Вот уже для кого обратиться к демонам не составляло труда! Только насколько россказни соответствовали действительности? Фаина упоминала о них, всегда недоуменно пожимая плечами. Но если рискнуть предположить, что Ильяс нашел такую ворожею, тогда все сходится. Она могла попросить у него чего угодно, даже обещания жениться на ней. Естественно, по обычаю ворожей оговорив договор туманным словом “если”. Если он останется один. Простому человеку и невдомек, - спешила пояснить Фаина, когда Лорисс, будучи любознательной девчонкой, задавала соответствующий вопрос, - что для ворожеи “если” - не то, что может - будет, а может, и нет, а только неизбежное будущее. Человек радуется, что у него попросили так мало, человек надеется на авось, и не понимает, что никакого выбора ему не оставили! Таковы правила, и никто никого не обманывает. Вроде бы. А уж придав себе прекрасный волнующий облик да не женить на себе старого толстяка? Для ворожеи заставить человека плясать под собственную дудку - пустяк. Или уже не человека.