– Да? – нетерпеливо спросил он. – Чем могу помочь, мисс?
– Дело в том, что я… я… – Опомнившись, Эванджелина сделала книксен. – Простите, сэр. Наверное, мне будет лучше вернуться позже.
Он придирчиво оглядел ее, как будто что-то прикидывая.
– Вас ожидают?
– Я полагаю, что да.
– Кто именно?
– Хозяйка дома, сэр. Миссис Уитстон. Меня зовут Эванджелина Стоукс, я новая гувернантка.
– Вот как. Вы в этом твердо уверены?
– Что, п-простите? – запинаясь, переспросила она.
– Я и не подозревал, что у гувернанток бывают такие шикарные формы, – ответил молодой человек, широким жестом указывая на девушку. – Моя собственная гувернантка, помнится, выглядела совсем иначе. Чертовски несправедливо!
Эванджелина почувствовала себя невероятно глупо, как если бы играла роль в пьесе и позабыла слова. Будучи дочерью викария, она обычно стояла на шаг позади отца, приветствуя прихожан до и после службы или сопровождая его при посещениях больных и немощных. Она встречалась с самыми разными людьми: корзинщиками и колесниками, плотниками и кузнецами. Но с богачами общалась редко, поскольку те имели привычку молиться в собственных часовнях, в кругу равных себе по положению. Поэтому девушка не была знакома со скользким юмором представителей высших классов, да и опыта в словесных пикировках ей тоже явно недоставало.
– Я всего лишь немного пошутил, – улыбнулся молодой человек, протягивая Эванджелине руку, которую та осторожно приняла. – Разрешите представиться: Сесил Уитстон, сводный брат ваших подопечных. Позволю себе заметить, хлопот вы с ними не оберетесь. – Он распахнул дверь настежь. – Я тут вместо Тревора, который, вне всякого сомнения, выполняет очередную прихоть моей мачехи. Проходите, не стесняйтесь. Сам-то я уже отправляюсь по делам, но о вас доложу.
Когда девушка, стискивая в руке свой саквояж, зашла в выложенный черной и белой плиткой вестибюль, Сесил, вытянув шею, выглянул за дверь:
– А где остальной багаж?
– Всё здесь.
– Ну надо же. Стало быть, путешествуете налегке.
В этот миг в противоположном конце холла открылась дверь, из которой вышла, завязывая на ходу зеленый шелковый капор, темноволосая женщина лет тридцати пяти.
– А, Сесил! – воскликнула дама. – А это, должно быть, мисс Стоукс? – рассеянно улыбаясь, обратилась она к Эванджелине. – Я – миссис Уитстон. Боюсь, день сегодня выдался немного суматошным. Тревор помогает Мэтью запрячь лошадей, чтобы я могла съездить в город.
– В нашем доме никому скучать не приходится, мы все здесь работаем за двоих, – заговорщицки, как будто они были старыми друзьями, сообщил девушке Сесил. – Помимо обучения детей латыни, вас в скором времени наверняка приставят ощипывать гусей и начищать серебро.
– Что за глупости! – сказала миссис Уитстон, поправляя капор перед большим зеркалом в позолоченной раме. – Сесил, не сообщишь Агнес о том, что прибыла мисс Стоукс? – И, вновь повернувшись к Эванджелине, добавила: – Агнес проводит вас в вашу комнату. – Прислуга ужинает в пять часов. Если сможете заканчивать занятия с детьми вовремя, будете ужинать с ними. У вас несколько болезненный вид, моя дорогая. Почему бы вам не отдохнуть с дороги.
Не вопрос – предписание.
Когда миссис Уитстон удалилась, Сесил, хитро усмехаясь, повернулся к Эванджелине:
– «Болезненный вид»? Ха! А на мой взгляд, вы выглядите просто великолепно. – Он стоял к ней ближе, чем допускали правила приличия.
Сердце в груди девушки бешено колотилось, порождая незнакомые ей ощущения.
– Разве вам… ну… не следует сообщить Агнес, что я здесь? И вы вроде как собирались по делам?
Молодой человек, как будто призадумавшись, постучал себя пальцем по подбородку. А затем сказал:
– Дела могут и подождать. Давайте я сам вам все покажу. Мне это будет в удовольствие. Хотите, стану вашим провожатым?
Не раз и не два потом Эванджелина спрашивала себя: насколько иначе бы все могло обернуться, последуй она тогда указаниям миссис Уитстон – или, если уж на то пошло, собственному здравому смыслу? Неужто она не понимала, что почва под ее ногами столь зыбка, что готова обвалиться при малейшей оплошности?
Ну, да что уж теперь говорить. Так или иначе, все случилось как случилось. Улыбнувшись Сесилу, девушка поправила выбившуюся из пучка прядь волос и ответила:
– Это было бы чудесно.
Сейчас, сидя в продуваемом насквозь экипаже, она сдвинула сцепленные наручниками запястья влево и осторожно погладила украшенный монограммой носовой платок, который был спрятан у нее под нижней юбкой. Пальцами одной руки обвела его едва угадываемые очертания, воображая себе, что может нащупать вышитые инициалы Сесила, вплетенные в фамильный герб Уитстонов, на котором были изображены лев, змея и корона.