Граф шел, сжимая роняющий капли смолы факел, и мучительные раздумья переполняли его. В свое время, кода король в одиночку отправился в дебри Кхитая, Просперо частенько наведывался к Пелиасу, который с помощью магии старался следить за киммерийцем и передавал графу новости о странствующем короле. Жизнерадостный и насмешливый, чародей пришелся по нраву Просперо. А теперь Пелиас предстал ему в совершенно иной стороны.
Когда узкая лестница окончилась, граф Понтайнии решился. Замедлив шаг, он поравнялся с магом.
Волшебник предугадал его желание.
— Я слушаю тебя, граф Просперо, — произнес он.
Полководец замялся, подбирая нужные слова.
— Пелиас, я вполне могу поверить твоим речам о грозящих нам бедствиях, заключенных в… — Просперо незаметно качнулся головой в сторону Зольдо. — Я доверяю тебе, сам не знаю почему… Но что заставило тебя поступить именно таким образом? Наша бедная королева… Неужели не было другого выхода?
По губам волшебника пробежала невеселая улыбка.
— Друг мой, — сказал Пелиас, — я надеюсь, что ты позволишь мне называть тебя так? — Просперо кивнул. Когда на чашу весов положено так много, то приходит время нелегких решений. Если ты обеспокоен тем, что между мной и королем пробежала черная кошка, то тут уж пока ничего не поделаешь. Лишь время исправит это, расставив все по своим местам.
— Но ведь ты мог приехать и рассказать обо всем Конану, не впутывая в это дело королеву Зенобию?
Волшебник вздохнул.
— Дорогой Просперо, неужели ты так плохо знаешь своего короля? Да, я бы мог приехать и все рассказать ему… Возможно, он бы согласился, а возможно, и нет. А вот его «нет» — этого мне допустить никак нельзя. Мне необходимо было вынудить его ехать, чего бы это ни стоило! Поверь, я бы мог вообще остаться в тени — Зольдо вынудил бы его ехать, а я — я вышел бы на сцену лишь в последний момент. Но, памятуя о нашей дружбе, я решил не прятаться.
— Он никогда не простит тебе того, что ты сделал.
— О, нет! Конан был и остался в душе тем, кто он есть. Поверь, он возможно даже и рад, что вновь отправится в путь, как в старые добрые времена. Он гневается на меня за то, что я вынуждаю его " не в привычках Конана действовать помимо своей воли. Однако предстоящее странствие делает его счастливым.
— Но ты противоречишь самому себе! — Тень недоверия легла на лицо полководца.
— Это только кажется, потому что мне ведомо больше, нежели я вам сказал.
— Почему же тогда ты таишься? Это вредит тебе самому.
Пелиас улыбнулся:
— Друг мой, неведение — самый лучший путь для тех, кто не связан с магией.
— Возможно. Но почему король должен ехать один, сопровождаемый лишь мерзким монстром? Почему, Пелиас? Небольшой отряд верных рыцарей готов сопровождать его хоть на край света…
— Конечно, друг мой! И ты, естественно, будешь во главе отряда?
Волшебник легко угадал невысказанные мысли графа.
Переложив свой посох в правую руку, он левой коснулся плеча Просперо.
— Он должен ехать один. Один, понимаешь? И с этим ничего не поделаешь.
— Ты еще здесь? — прорычал Конан, завидев Пелиас. Тебе, по-моему, лучше убраться отсюда — да побыстрее!
Командир Черных Драконов невольно положил ладонь на меч, когда разглядел за спиной волшебника фигуру ночного гостя, доставившего ему столько неприятностей. Тот никак не отреагировал на жест Паллантида, будто никогда и не встречал его.
Чародей развел руками.
— Я прошу извинения, мой король. Я задержался лишь потому, что хочу попросить тебя выполнить мою просьбу.
— Просьбу? — Киммериец хлопнул себя по бедрам. Просперо, ты только послушай его! Колдун, ты связал меня по рукам и ногам, а теперь всего лишь просишь? Так что же тебе надо?
— Я прошу тебя отложить отправление до ночи. Я помогу тебе сократить дорогу.
— Нет!
— Но, друг мой…
— Я тебе не друг!
Пелиас внезапно сник; плечи волшебника сгорбились, он отвесил королю глубокий поклон, повернулся и пошел прочь.
Конан просверлил взглядом спину чародея и обратился к бессметному:
— У тебя нет оружия, можешь выбрать его сам. Кони готовы. Когда соберешься, дай знать. И не мешкай! Паллантид тебе поможет.
Зольдо не проронил ни слова, а только выжидающе уставился на Паллантида. Командир гвардии холодно кивнул ему, приглашая следовать за собой, и они удалились.
— Конан, к чему такая поспешность — ведь ты даже не знаешь, куда отправиться, — вырвалось у графа Понтайнии.
— Какая разница, Просперо… хоть в саму преисподнюю! — Конан с досадой передернул могучими плечами. — Я буду у Зенобии. Пошли за мной, когда все будет готово.
— Хорошо. Только…
— Что еще?
— Мне не дает покоя Пелиас…
— Я не желаю слышать этого имени! — резко оборвал графа Конан. — Не произноси его при мне!
Полководец умолк и только сокрушенно покачал головой. Он смотрел вслед королю, и мысли его были печальны.
В покоях королевы киммериец обнаружил Пелиаса. Траурное убранство, равно как и погребальные одежды, вместе с курильницами, исчезло. На ложе королевы опустился полог из кисеи, за которым, посередине широкой кровати, лежала она в повседневном наряде, с легкой короной поверх густых темных прядей.
Волшебник сидел в мягком кресле у ложа Зенобии, уперев подбородок в кулаки, и смотрел на спящую. У изголовья ложа на низком пуфе пристроилась одна из прислужниц — киммериец не помнил ее имени — и тихонько перебирала струны лютни, которую держала на коленях.
— Так… — процедил сквозь зубы Конан. — Что это значит?
Звуки лютни затихли. Девушка, подхватив инструмент под мышку, соскользнула с пуфа и исчезла за драпировкой, найдя укрытие от гнева короля в соседнем помещении.
— Какого дьявола тебе здесь надо? — продолжал Конан. Он направился к волшебнику, намереваясь вышвырнуть того вон собственноручно. — Ты что — ищешь собственной смерти, колдун?
Пелиас оторвался от созерцания спящей и повернул лицо к королю.
— Конан, ради нашей прежней дружбы выслушай меня, сказал он.
Киммериец остановился. Голос Пелиаса был полон искреннего сожаления.
— Ну, говори, — произнес король.
Маг, хрустнув гибкими пальцами, удрученно вздохнул.
— Я не мог поступить иначе, руг мой. Я боялся. Боялся того, что добровольно ты не пойдешь за Камнем Мертвых.
— Так вам, магам, тоже знаком страх? — спросил с насмешкой киммериец.
— Да, Конан, когда дело касается таких вещей, как судьбы мира, — подтвердил Пелиас.
Конан подошел к ложу королевы и откинул полог в сторону.
— Мне нелегко простить тебя, — сказал он, указывая на Зенобию. — Я бы понял это, будь ты моим врагом, но таковым я тебя не считал. Ты ударил мне в спину.
— Я объяснил, почему это сделал. Я боялся, что ты не пойдешь добровольно.
— Вот в это могу поверить, — согласился Конан. — Ладно, Пелиас, считаться будем после моего возвращения. Где хоть находится твое святилище?
— На юге, в джунглях за Черными Королевствами. Где-то за рекой Зархебой.
Конан нахмурился.
— Далековато.
Пелиас согласно кивнул.
— Поэтому я и хочу предположить способ сократить дорогу.
— Как?
— Я вызову двух созданий — из тех, что подвластны мне. На своих крыльях они донесут тебя и Зольдо либо до побережья Аргоса или Шема, либо в глубь Стигии. Дальше они не смогут. Там вы купите лошадей или места на корабле.
— А такое исчадье, чтобы донесло до самого храма, ты вызвать не сможешь?