Тело тоже - умнее головы. Сама Элгэ опомнилась - лишь узрев совсем не крестьянское лицо горничной перекошенным от ужаса. И от боли.
Конечно, ничего приятного - когда рука вывернута назад.
Извини, горе-убийца. Элгэ не настолько хочет умереть!
Правой, свободной рукой аккуратно вынуть из ослабевших пальцев острейшую алмазную шпильку. Едва не вонзившуюся в горло. Кое-кому - витающему в облаках.
А теперь - легкое движение левой. И не смеющая заорать девчонка плавно опускается на тощие колени.
- Кто тебя подослал? - глядя сверху вниз на несостоявшуюся убийцу, как можно равнодушнее поинтересовалась Элгэ Илладэн. То есть простите - Мальзери, чтоб этому титулу!
Мэлли - или как там ее зовут? - молчит. Сжала зубы, чтобы не заорать. Побелевшее лицо искажено болью, чепец сбился, глаза - полны страха. Пополам со злостью.
Девчонке - конец. И она - полная дура, если этого не понимает. А наниматель - не Валериан Мальзери. Иначе полный дурак - уже он.
Но даже в этом случае Мэлли - покойница. Ни неудавшихся исполнителей, ни слишком много знающих свидетелей в живых не оставляют.
- Принц Гуго Амерзэн?
Молчит. А сюда в любой миг может кто-нибудь войти. Еще один покушающийся, например. Или муж - за супружескими правами.
- Говори - если хочешь жить!
В глубине глаз - таких светлых, что кажутся белыми - что-то плеснулось. Кажется, надежда. Но всего на миг.
- Я дам тебе еще подышать воздухом и полюбоваться солнцем и звездами - если скажешь правду. Это в моей власти. Ну! - Элгэ слегка встряхнула пленницу. Едва не выдернув ей руку из сустава. - Считаю до трех. Один, два, три...
- Я сама! - слабо пискнула Мэлли.
- Что?
- Я сама! Я люблю господина Юстиниана! Он... он иногда приходит ко мне. Приходил...
Врет? Или нет? Илладийка едва сдержала вновь рвущийся из горла дикий хохот. Неужели всё - столь просто?
- Ты - совсем дура? Убьешь меня - будет другая. Еще одна знатная корова, которую выдадут за "господина Юстиниана". Ты всех собралась резать?
- Господин Юстиниан хотел меня отослать...
Так. Любовь, да еще и месть.
- Когда к тебе, говоришь, господин Юстиниан приходил в последний раз?
- Когда приезжал в отпуск. В Месяце Сердца Зимы...
Зимой. Всё-таки - дура...
- Меня решили отправить в деревню... А кому я там нужна? Порченый товар... - А слёзы, похоже, настоящие. - Дядька выдаст за старого вдовца или за пьяницу!..
То ли горе-убийца выдумала эту историю, чтобы разжалобить именно Элгэ, то ли не врет.
Тебе не хотелось чужих тайн? Получай чужую грязь - свеженькую! Хотя нет - залежалую аж с зимы.
- А теперь слушай меня. Я сохраню твою тайну. А ты станешь одной из моих служанок. Будешь выполнять все мои приказы. И только попробуй удрать или повторить попытку! В следующий раз я не стану тебя покрывать. Кстати, за покушение на виконтессу (и урожденную герцогиню) тебя ждет даже не плаха - виселица. А за удавшееся убийство - четвертование, если ты еще не знала.
- Вы... - Нет, столько радости во всего двух глазах вмещаться просто не должно. - Вы оставите меня при себе?! Меня не отправят к дяде?!..
Дай Элгэ волю - никого бы не отправили ни к какому дяде! Как и к любому подневольному жениху.
А всё остальное дуреха пропустила мимо ушей. Конечно. Подумаешь - какое-то четвертование, когда впереди самое страшное - дядя... И брак с немилым.
Да ладно, Элгэ. Давно ли сама поняла, что самое страшное - это всё-таки смерть? Потому что лишь она - неисправима и окончательна. И не оставляет надежды - ни на отмщение, ни на счастье.
Супруга Юстиниана Мальзери подавила не слишком веселую улыбку. А волосы отныне будем укладывать и расплетать сами. Просто обойдемся без сложных причесок. До самого Аравинта.
Впредь - никаких горничных в опасной близости от горла. Даже радостных, раскаявшихся и по гроб жизни обязанных.
- Ладно, иди. Понадобишься - вызову.
И выполнишь всё за милую душу. Если жить хочешь.
- Да... если мой супруг стоит в коридоре - попроси его подождать еще. Я пока не готова.
Вот это Мэлли сообщит "супругу" с удовольствием. А с еще большим передала бы, что "госпожа" вообще не желает его сегодня видеть. И никогда впредь.
И с не меньшей радостью отдала бы такой приказ сама Элгэ. Но здесь уж ничего не поделаешь...
Едва за влюбленной служанкой закрылась дверь - илладийка сама, без всякой помощи, расшнуровала платье. И аккуратно, через голову, стянула. Мэлли - всё-таки дура. Следовало подождать для убийства именно этой минуты. И - кинжал в спину.
Белый шелк невесомой тенью лег на спинку кресла. Отныне платье - мертво. Никто, кроме дочери жениха и невесты, не вправе надеть его. А дочерей от Юстиниана у Элгэ не будет точно.
И древние боги Илладэна - мертвы. Потому что не разгневались.
Впрочем, они молчат много веков. То ли с какой-то королевской фаворитки, то ли еще раньше.
После принятия веры в Творца алое платье невесты стало позором. А его стараются скрыть. Разве что дядька Мэлли не станет церемониться с племянницей... И будущий муж - старик или пьяница - не обязан даже изображать уважение к шлюхе.
Древние боги никого не клеймили. Всего лишь требовали правды. Хотя на кой она им сдалась, собственно? Тем более, сегодня они вполне без нее обошлись. В очередной раз.
Тяжело вздохнув, илладийка влезла в выуженную из-под подушки нежно-розового шёлка сорочку. Странно, что не серую. Или не алую - в тон батальной сцене на фреске.
А теперь накинем на плечи обнаруженный под балдахином пеньюар. Тоже - бледно-розовый.
Та, для кого всё это предназначалось, была блондинкой. Потому что больше, чем розовое, Элгэ не идет только бледно-желтое.
Тем лучше: ее внешность испортить сложно. Но всё, что можно для этого сделать, - сделано без малейших усилий невесты.
Идеальным был бы наряд илладийской танцовщицы. Можно тот самый. Но сундук Элгэ в это королевство кричаще-красных фресок и коварных бывших мужниных любовниц еще не прибыл.
5
Стук в дверь. Вот теперь - точно супруг. Потому как больше уже некому. Косорукие стрелки и служанки-убийцы на сегодня кончились.
И сердце-то уже не дрогнуло. И чувств никаких не осталось, кроме усталости. Что ж ты так? А где же трепет... если не счастливой новобрачной, то хоть покорной северной супруги?
"В мире ведь женщин большинство не любят мужа своего..." - некстати (или наоборот!) полезла в память шуточная песенка. Из постановки бродячих актеров - еще в Вальданэ.
Невесомые башенки, водяное кружево фонтанов. Смех, танцы, жизнь...
- Сударыня, вы готовы?
Готова-готова. Готовее уже не будет.
- Входите, сударь, - вздохнула счастливая супруга. Присаживаясь обратно к зеркалу.
В него удобнее наблюдать за комнатой. И за поединщиками. Они ведут себя идеально. Мирно торчат на фреске, молчат как сычи. А главное - не домогаются ничьего тела.
Юстиниан явился в длинной рубахе. И похоже - без нижних порток. Без штанов-то уж точно. А выражение лица даже не говорит, а кричит об одном - столько лимонов есть нельзя!
Первое, что сделал явившийся исполнить супружеский долг новобрачный, - направился к иконе в углу. И принялся читать благочестивую молитву. Истово уверяя Творца, что всё, что здесь сейчас произойдет, - не для наслаждения грешной плоти, а лишь во имя рождения потомства.
Бедный Творец - если его ежедневно (еженощно!) во всём подзвездном мире отрывают от дел подобной ерундой! А Элгэ еще считала несчастной себя...
- Сударь, я вряд ли смогу сегодня зачать, так что оставьте Творца Всего Сущего в покое! - ядовито изрекла илладийка, оборачиваясь к Юстиниану. Его постная рожа ее добила! - Я слышала, вы пользуетесь успехом у многих куртизанок Лютены! - Элгэ по-кошачьи соскользнула с кресла. И походкой пантеры Месяца Рождения Весны не спеша направилась к мужу. - Это странно - если допустить, что вы и при них читаете молитвы...