деятельности и причине, по которой выносился приговор.
Бах! Готово, приказ выполнен.
Сейчас все оказалось по-другому. Он вплотную прикоснулся к людям, к их
настроению, впервые увидел граждан, готовых пожертвовать жизнью во имя
общечеловеческих ценностей и идеалов, вбитых им в голову партократами. Их никогда не
учили этому, но они свято верили в чистоту своей мечты, склоняя голову на плаху.
Однако, оказавшись по долгу службы втянутым во внутренние разборки властителей
судеб, он увидел отношение к одному отдельно взятому человеку-винтику в огромной
машине Власти, к тому самому винтику, который не щадя живота своего отстаивает ее.
Ему хватило поверхностного восприятия, не погружаясь в глубины человеческого
сознания. Алекса, наплевавшего на жизни одного или десятков людей, шокировало
равнодушное отношение к обывателю, политики не гнушаются сложить огромное
количество голов… чужих голов во имя достижения собственных ничтожных целей.
Он тоже лишь винтик в системе, без которого можно обойтись, выкинуть как
ненужную, отработанную деталь. Не приходилось питать иллюзий: эта операция станет
последней в его трудовой биографии при любом развитии событий. Ликвидаторы долго не
живут, так же, как и империи, одна из которых сейчас трещала по швам. Эта империя –
СССР.
Его работа не подразумевала карьерного роста, Алекс всегда довольствовался
собственным местом под солнцем, никогда не считал себя распорядителем человеческих
судеб. Да, он убивал, но убивал виновных. По крайней мере, всегда верил, что каждый из
объектов заслуживает смерти. Но разве случалось такое, чтобы при ликвидации страдали
посторонние? Никогда! Конечно, спецслужбы западных стран вылавливали псевдо убийц,
но разве в этом его вина?
Какой-то новоявленный оратор распинался, стоя на бампере военного «Урала». В
клетчатом пиджаке, мятых костюмных брюках, с торчащими в разные стороны из-под
видавшего виды бордового бархатного берета растрепанными волосами и седой бородкой
клинышком, он походил на художника. Это был образ представителя интеллигенции
времен НЭПа. Он, брызжа слюной, активно жестикулировал, то и дело, теряя равновесие и
едва не падая в толпу, агитировал людей не покидать площадь, чтобы не позволить
войскам отобрать бразды правления у демократов. Пронзительный голос дрожал, но искра,
горящая в нем, привлекала все новых и новых слушателей. Народ был уже на взводе,
готовый последовать за любым человеком, который поведет их к светлому будущему и
покажет, наконец, долгожданный свет в конце тоннеля.
К этой пороховой бочке достаточно было поднести спичку, и последует взрыв
народного негодования.
Выступление щуплого оратора пестрело лозунгами и обещаниями, в которые верили
и которые поддерживали стоящие с раскрытыми ртами слушатели. Все здесь оказались в
одинаковом положении: и художник, вышедший из народа, и толпа у его ног – все были
равны, служа примером единства и сплоченности. И если кто-нибудь провел бы сейчас
вошедший в моду за последние годы референдум, то именно этого человека, несомненно,
избрали бы в Президенты большинством голосов, несмотря на то, что говорил он от лица
Ельцина, Руцкого5 и Хасбулатова6 [ Руцкой Александр Владимирович – генерал-майор
авиации, в августе 1991 года вице-президент РСФСР; Хасбулатов Руслан Имранович -
российский учёный и публицист, член-корреспондент РАН (1991), в августе 1991 года
председатель Верховного Совета РСФСР].
– … и долго ли нам терпеть это издевательство, сколько можно?! – верещал он,
набирая обороты, – долго еще на нас будут ставить опыты, использовать как подопытных
кроликов?! Я вас спрашиваю, товарищи, господа, – он взмахнул рукой над всеми
слушавшими и не слушавшими его людьми. – Неужели мы все стерпим? Нет! Я говорю,
нет! Мы говорим – довольно! Семьдесят лет нас стригли под одну гребенку, и теперь,
казалось бы, когда мы освободились, расправили плечи, нас пытаются втиснуть в прежние
рамки! Долой ГКЧП! Долой хунту! – заорал он что было мочи лозунги, оказавшиеся в эти
дни на каждом заборе, и люди подхватывали его слова. – Да здравствует Борис Ельцин!
Свободу Президенту СССР!.. Вперед на Кремль!
Оратор неожиданно сник, отдав все силы выступлению, и неуклюже стал слезать на
землю с высокого грузовика. Два дюжих молодца, подхватив его под руки, помогли
спуститься. По толпе пронесся ропот: «Правильно говорит. Кто выполнит наши
обязанности и изменит нашу жизнь? Надо согнать эту шайку с их насиженных мест…»
На «трибуну» вскарабкался небритый, как минимум, неделю мужчина
неопределенного возраста, с кепкой на седой голове.
– Товарищи, матери наши… – обратился он к женщинам, невольно сощурившись –
прожектор выхватил из ночной мглы его лицо.
Алекс пошел дальше, не оглядываясь по сторонам, пробираясь к берегу людского
моря, на окраину толпы. Сбоку вниз тенью скользнула чья-то рука, и секунду спустя из
кармана слаксов на волю поехал бумажник. Сейчас улицы, прилегающие к Дому Советов,
стали настоящей золотой жилой для карманников и иже с ними. В толчее можно пройтись
по бесчисленным карманам и сумочкам, оставаясь незамеченным. Кто-то отстаивал идею,
а кто-то зарабатывал на хлеб.
Резко накрыв ладонью чужую руку у себя на бедре, Алекс с силой сжал ее,
почувствовав, как захрустели кости карманника, и локтем ударил назад, не оборачиваясь.
Раздался хриплый выдох, воришка обмяк, а Алекс зашагал дальше, как ни в чем не
бывало, удостоверившись в сохранности своего имущества. Сзади послышались
причитания окружающих, посчитавших гримасы боли и сбившееся дыхание корчившегося
на асфальте мужчины следствием переутомления.
– Неплохо, неплохо, – догнал Алекса капитан, – зачем ты его так сильно?
– Ему не повезло, – без тени сострадания ответил Алекс, – издержки профессии. Ты,
между прочим, свои карманы проверь.
– Не понял?..
– Проверь, проверь. А то мало ли что…
Капитан полез по карманам. Самодовольство мигом сменилось испугом. Кровь
отхлынула от лица, и Алекс понял, что неприятности только начинаются.
– Черт, бумажник исчез.
– Я же тебе говорил, – Алекс с тоской смотрел на капитана. Точно штабист. Работа в
поле его доконает. – Чего так переполошился? Ну, остался без денег, будет наука на
будущее.
– Хрен с ними, с деньгами, – капитан стал темнее тучи, – там удостоверение
сотрудника госбезопасности было.
Это не неприятности. Это провал. Алекс покрутил головой, выискивая в толпе
щипача, но тщетно. Какого черта он поперся в стан к врагу с ксивой, еще бы форму одел!
Ну и дали напарничка…
– Тихо, – оборвал он капитана, на них уже начали оглядываться, – а ну-ка пошли.