Вот и дом-музей Чайковского в центре Воткинска стоит прямо на берегу этого пруда. И недаром: отец Петра Ильича был управляющим казённым заводом. Дом этот не был его личной собственностью, а являлся должностной квартирой -- неподалёку от предприятия.
Симпатичный (хотя, как положено, типовой по архитектуре) домик 1806 года смотрит главным фасадом на набережную. Одноэтажный -- но с мезонином, с прилегающей приусадебной территорией. Маленький островок старины, заповедник быта I половины XIX века... Вот мы и приехали сюда в гости -- прошено или непрошено.
Стараюсь вспомнить похожие ощущения. Где же я ещё был из таких мест, связанных с самыми знаковыми именами русской культуры? В пушкинской усадьбе в Болдино -- в самый день 200-летия Пушкина. В доме-музее Левитана в Плёсе. В Елабуге -- в музеях Шишкина и Цветаевой. Но из мест, связанных с великими композиторами, это -- первое в моей жизни!
Это ещё и первый на моём пути дом-музей, связанный с детством великого человека. В Болдино жил и творил зрелый Пушкин, в Плёсе -- зрелый Левитан (по совпадению -- в обоих случаях в возрасте ровно 30 лет): оба названия давно стали нарицательными -- для обозначения самого зенита их творчества. А Чайковский в Воткинске -- родился. И жил до 9 лет -- первые, самые счастливые и беззаботные годы, до смерти матери (1840-49 гг.).
Атмосфера интерьеров сохранилась самая тёплая и живая -- кажется, вот-вот услышишь шаги и голоса семейства Чайковских.
Единственное, что мне не понравилось в этом замечательном музее -- бестактное навязывание сувениров, подчёркнуто коммерческий дух во всём. Сначала нашу группу организованно завели минут на 15 в сувенирную лавку ("Так у нас предусмотрено по программе!") и только потом началась экскурсия. Людей как-то уж слишком "деликатно" провоцируют: "Тебе не надо -- а ты купи". Прямо какой-то... туристический спам.
Как в старой детской шутке-приставалке "Купи слона": "Мне не надо!" -- "Все говорят "Мне не надо" -- а ты купи слона!"
Впрочем, здесь главным брендом выбран, конечно, не слон, а чай. Надпись "Чай у Чайковского" видна издалека. Ну что ж -- у кого-то Чайковский ассоциируется с чаем, у кого-то, как ни странно, с музыкой. В коммерческую эпоху -- вполне логичная альтернатива.
Сарапул -- древний (1579 года) город, который был стремительно обойдён молодым Ижевском. Даже наличие огромной судоходной реки Камы, как ни странно, не помогло ему в этой своеобразной конкуренции. В ХХ веке бывший богатый купеческий Сарапул вырос не слишком сильно. По переписи 1897 г., в нём насчитывалось почти 22 тысячи жителей -- по тем временам огромный показатель для уездного центра. Сейчас в Сарапуле около 100 тысяч. Застройка XIX -- начала ХХ вв. сохранилась неплохо, так что любителям старины есть чем полюбоваться. Известнейший архитектурный памятник не только Сарапула, а всей Удмуртии -- дача городского головы Башенина (1904 г.) -- уникальное произведение деревянного модерна с отдельными чертами псевдоготики и прочими причудами, так характерными для предреволюционной эпохи.
И всё же в Сарапул стоит заехать даже не столько ради архитектурных памятников, сколько ради Старцевой горы! На 200 метров вздымается она, и украшает её поистине шишкинский по своей мощи бор. Когда-то здесь стоял мужской монастырь, от которого, видимо, и произошло название горы. Сейчас на вершине можно увидеть небольшой памятник кавалерист-девице Надежде Дуровой, героине войны 1812 года. 38 лет её жизни прошли в Сарапуле. Описанию Старцевой горы посвящена яркая страница её "Записок": здесь она, по собственному признанию, прощалась с любимыми местами в ночь бегства из родительского дома в действующую армию в 1806 г.
Вид со смотровой площадки на Каму -- единственный в своём роде! "Потому что нельзя быть на свете красивой такой!.." -- как-то невпопад выскочила в памяти одна неожиданно умная строчка из не самой умной песенки. Там -- про женщину, здесь -- про гору... Да, "нельзя", чтобы была такая красота! Слишком кружит голову, слишком неправдоподобно, слишком по-сказочному начинаешь себя чувствовать. Как Бог творит такие нереальные, "нельзяшные" вещи! На Волге встречаются не менее потрясающие виды с береговых гор, но здешние пейзажи отличаются тем, что на камских кручах "цветут" готические ели. Тонкие и высокие, как шатры Михаило-Архангельского собора. Сотнями и сотнями вздымаются к тебе откуда-то снизу, со всех уровней. А может, это творения даже не Чарушина, а Гауди? Вровень с ними сосны -- держатся на немыслимой круче благодаря целым колоннадам корней. На фоне кричащей речной синевы их густая, мохнатая, ажурная зелень светится, как умеют светиться под солнцем только тёмные предметы -- гуашево-тёмные, непроницаемые, как грозовые тучи. Посмотришь на эти устремлённые к небу хвойные ракеты -- прямо какой-то кусочек Юга на севере! Я любовался с высоты камскими кипарисами и думал, что такой колоссальный обрыв соответствует не реке, а морю... пусть даже бывшему, давно исчезнувшему Пермскому.
Леса, то тёмные, то золотистые от перебегающих облаков и солнечных зайчиков, расстилались за гигантской рекой на многие километры и манили так же, как манит океанский простор. В тех туманных далях Удмуртия кончалась, и начинался безбрежный Пермский край.
Когда-то я созерцал эти места снизу вверх -- путешествуя на теплоходе. Теперь всё было наоборот: маленькие, как бы совсем игрушечные, бумажные кораблики изредка проплывали далеко-далеко подо мной.
Есть места, которые запоминаются на всю жизнь. Остаются запечатлёнными "как гений чистой красоты". Старцева гора под Сарапулом -- несомненно, из их числа.
(1). В. Шамбаров, "Белогвардейщина", М. Алгоритм, 2007, с. 166-167
(2). Лия Андреева