— Привет, красавица, — сказал Лукас. Я повернула голову и увидела, что он идёт рядом. Как всегда, у меня начали подгибаться колени от его улыбки, а сердце стало биться в два раза сильнее. — Куда спешишь?
— В 203 аудиторию к профессору Эвансу.
— О, не повезло. Не садись на первые парты, он любит плеваться.
— Ты мне говорил.
— Да, но напоминания никогда не помешает. Первые уроки он буквально заплёвывал всё моё лицо. Ужас! — Мы с ним рассмеялись. Мой смех был немного наигранным, но Лукас поверил. — Что ты делаешь завтра?
— Хм-м. Дай подумать, — задумчиво проговорила я. — Ах, точно, у меня на завтра намечена оргия.
— Ха-ха. А если серьёзно?
— Нет, действительно оргия. С диваном, мороженым и Скинсами. Мне осталось три серии второго сезона.
— Не хочешь выпить кофе в кафе напротив парка?
— Конечно.
— Отлично. До встречи. — Лукас помахал мне и побежал на занятие.
Я до конца улыбалась, но потом всё-таки сняла с себя улыбку.
— Это катастрофа, — сказала Макс, когда Лукас скрылся.
— Знаю, — ответила я и пошла на урок к плюющемуся профессору.
2. Хардин.
Я вздыхаю и закрываю глаза, когда Боб в очередной раз берёт не те ноты. Делаю несколько вдохов и успокаиваюсь, а потом делаю мысленную заметку: «Никогда не позволять Бобу курить травку перед репетицией». Потом я посмотрел, как он чуть не падает со сцены и посмеялся над этим. Тогда я сделал еще одну заметку: «И перед концертом».
— Боб, прошу, соберись, — сказал я.
— Чувак, прости, — выговорил он и еще раз хихикнул. Потом помотал головой, надеясь, что от этого дурь быстрее выветрится.
— Эй, красавчик, — позвала Сьюзан. — У вас осталось двадцать минут. Потом ты должен расставить столы и принести ящики с пивом.
— Хорошо. — Ответил я.
Сьюзан классная. Ей больше тридцати, её сын пошёл во второй класс, но она всё равно очень красивая и весёлая. Сьюзан позволила нам репетировать и играть в её клубе. Взамен мы должны помогать ей. По мелочам: расставить столы, принести ящики, поработать барменом, вынести мусор, прибраться после закрытия. В тот раз помогал Боб, до этого Джин, а еще до этого они два дня помогали вместе. Следовательно, в этот раз моя очередь.
— Ладно, — снова вздохнул я. — Давайте соберёмся.
Мы начали с того момента, на котором остановились. Я приблизился губами к микрофону и начал петь. Слова лились из меня потоком. Песня за песней. Этот момент я любил больше всего. И не важно, целая толпа передо мной или пустой зал, я был собой в этот момент. Я показывал свои истинные чувства через тексты свои песен. Показывал эмоции и ощущения. Практически никто не мог понять этого. Все слышали просто красивую рифму, но никто не видел истинного значения. Разве только Джин.
— Отлично, — сказал я, когда мы закончили. — Вечеринка начинается в восемь. Выступление в десять, — я отложил гитару и спустился со сцены. — И Боб, — обратился я к нему, — не кури перед выступлением.
— Да ладно тебе.
— Я серьёзно. Повеселимся после концерта.
Когда Боб выпивал, он становился более раскованным. Я не мог винить его за пристрастия к алкоголю или наркотикам, но всё равно хотел бы, чтобы он был более серьёзным. Будет обидно, если люди запомнят нас по безумным поступкам бас-гитариста. Но я не мог винить его. Он справляется со своей болью, как может.
— Ладно, — сказал Боб и схватил свой рюкзак. — До встречи в восемь.
— С ним всё будет хорошо, — заверила меня Джин. Она надела свою куртку и положила барабанные палочки в карман. У каждого свои странности. Она не расставается с палочками. Они даже лежат под её подушкой, когда она спит.
— Надеюсь. Иначе выступление будет весёлым.
— И точно запоминающимся.
Я пошёл к кладовой и начал вытаскивать столы, чтобы расставить их. На это уйдёт часа два, не меньше, и плюс на ящики час. Не хочется выматываться перед выступлением, но выбора нет. Когда я принёс четвёртый стол, заметил, что Джин до сих пор стоит у барной стойки и внимательно на меня смотрит. Не люблю этот её взгляд. Это означает, что она хочет завести «серьёзный» разговор и мне не поздоровится.