Мы изучили меню и сделали заказ. Некоторые названия меня смутили. Я, конечно, не из глухого леса сбежавшая, но столько незнакомых слов на нескольких листах с перечнем еды…
На закуски мы взяли крудо из гребешка и карпаччо из артишоков, а в качестве основного блюда я заказала паппарделле с телячьими щечками и бобами эдамамэ, а Миша лопатку ягненка с картофельно-трюфельным пюре.
Мне показалось смешным слово «паппарделле». Раньше я еду с таким названием не встречала, но официант объяснил, что паппарделле — это большие, очень широкие, плоские макаронные изделия, похожие на широкие фетучини, происходящие из Тосканы. Вот так вот все просто — большие плоские макаронины!
От алкоголя мы отказались. Миша был за рулем, а пить в одно лицо, как алкашка, я не собиралась. Ограничились соками и водой.
Я решила, что сегодня мы будем говорить о Мише.
Он уже многое знал обо мне. Еще в первый вечер знакомства, когда я сидела возле его мангала и переживала за Никиту и Таис, он выспросил все о моей небогатой биографии. Даже с Лешкой уже успел познакомиться и пообщаться, хотя моему муженьку это точно не понравилось. Я же знала о прошлом Миши только то, что прочла в интернете. При наших предыдущих встречах и даже во время поездки до Москвы мы болтали о чем угодно, но только не о нем и его жизни.
Теперь я решила заполнить этот пробел и приступила с расспросами. А он сразу расплылся в довольной улыбочке и заявил:
— Ну вот. Ты уже и мной заинтересовалась, про родных спрашиваешь. Значит, будущими родственниками интересуешься! Это правильно.
— При чем тут будущие родственники? — хмыкнула я. — Просто ты обо мне уже все знаешь, а я только то, что у тебя новый дом, черный джип и два фитнес-клуба. И что ты баню любишь.
— Какая ты внимательная. Все-то заметила, — усмехнулся он и повертел в руках вилку, неожиданно его лицо стало серьезным, и Миша произнес, — тогда слушай. Родился я тридцать лет тому назад в Костроме…
Мы ели, а он неспешно рассказывал о школьных годах, о своем спортивном прошлом; как пошел в девять лет в секцию дзюдо, получал первые синяки и вывихи по неопытности; как получил первую грамоту на городских соревнованиях, а потом на районных, областных…
— Когда я установлю дома стеллаж-витрину для наград, то покажу их тебе и расскажу, когда и где я их получил. Могу даже дать пару медалек на денек поносить. Тебе пойдет…
Потом он перешел к рассказу о родственниках. Оказалось, что его родители живут на Черном море, в Лазаревском. Только полгода назад туда переехали. Про маму с папой в статьях о травме Миши не упоминалось… Там писали только о жене. Когда дошла очередь до личной жизни, то он лишь коротко упомянул:
— Раньше я был женат, но это дело прошлое.
Видимо, решил этой темы совсем не касаться, но у меня-то были вопросы! Я подумала, что тут юлить и заходить издалека не стоит, и сказала прямо:
— Я читала статьи про тебя и ту аварию. Почему в больнице возле тебя только жена сидела? Где были родители?
Глава 32
Миша как-то грустно вздохнул:
— Провела журналистское расследование?
Я кивнула.
— Там немного не так было, как написали. Мать возле меня круглосуточно сидела, отец ее подменял. А Юлька на пару часов забегала для приличия. Она сразу поняла, что на эту олимпиаду я не попаду, а ждать еще несколько лет моего чемпионства она не хотела. Мы планировали после Олимпийских игр в Москву переехать… Она мечтала о светской жизни: клубы, тусовки, вечеринки. Она, как протрезвела после той гулянки, сидя в больничном коридоре, то сразу смекнула, что мужика менять надо. Я стал бесперспективный. А потом ей и доктор сказал, что я, возможно, вообще калекой останусь. Это мама журналистов попросила, чтобы про них с отцом ничего не писали. Семью не тревожили.
— Как же так получилось? Ты несколько лет был женат и не видел, что она из себя представляет?
— Так она и не представляла ничего криминального. У нас все было хорошо. Она умница и красавица с амбициями, а я успешный спортсмен с хорошими доходами и славой. Идеальная семья. Вот только клятва о том, чтобы быть вместе не только в радости, но и в горе для нее оказалась пустым звуком.
Я покачала головой:
— Что же это за жена такая? Пока сыто да весело, она добренькая и хорошая. А как пришла беда, она только хвостом махнула и скрылась в тумане. Это не жена, а крыса.
Миша грустно улыбнулся:
— Да не суди ты ее строго. В наше время… хотя почему только в наше? Вообще, у людей самопожертвование не в почете. Все хотят жить так, чтобы им самим было хорошо. А положить свою молодость на алтарь лежачего инвалида редкая женщина захочет. Вот и Юлька просто хотела красивой и обеспеченной жизни, а я весь переломанный под приборами и капельницами лежал. Не захотела она время терять и ждать моего выздоровления. Я же мог вообще калекой остаться…
Я нахмурилась, а потом подозрительно спросила:
— А чего это ты ее так защищаешь? Неужели чувства еще не остыли? Она же просто гадюка меркантильная. Я читала, сколько она у тебя при разводе потребовала. И это несмотря на то, что тебе самому средства на реабилитацию и жизнь были нужны. А зарабатывать ты тогда не мог.
Я была искренне возмущена и не понимала, почему Миша так спокойно рассуждает о предательстве бывшей жены. По нему не скажешь, что он еще испытывает к ней какие-то теплые чувства, но его интонации вызывали подозрения.
Миша улыбнулся и хитро прищурил глаз:
— Ой, Маришка заревновала. Первую сцену ревности мне закатила — какая прелесть. Я же тебе сказал, твои коллеги-журналисты написали все не так, как было на самом деле. Для красного словца, жалости и высокого рейтинга статей приврали от души.