Я вздохнула и сунула в микроволновку блюдце с пиццей:
— Ты права. Сразу скрыл, что молодую девицу с большими титьками нанял, чтобы она воду для кулера и канцелярию заказывала. Как теперь понять, где правда, а где ложь? А еще его коллеги… Они же все знали, что он женат. Неужели никто не сделал этой козе внушение, что к чужому мужу нельзя приставать?
Тая разлила по кружкам чай и поставила их на стол:
— Да сейчас люди какие стали: «Моя хата с краю, ничего не знаю». Чтобы их на действие прорвало, то беда должна коснуться непосредственно их самих. Ну или самых близких. А так — всем на всех плевать.
— Но тебе же не плевать, — вздохнула я, — ты за меня и поругаться, и подраться готова.
— Так мы же друзья. А друзья — это не те, с кем можно по кабакам гулять, пока деньги есть. С другом можно и беду пережить, и ремонт сделать. У нас в Костроме одна моя подружка еще в одиннадцатом классе решила от родителей съехать — бухарики они. Она до этого устроилась по вечерам в кафешке официанткой работать, денег поднакопила. Короче, удалось ей снять на окраине города дешевенькую однушку… А там трешак полный — бомжатный притон был. Вонища, грязища, тараканы и даже кучки говна по углам. Жесть полная. И знаешь что?
— Что?
С Тайкой мы о многом болтали, но эту историю я еще не слышала, и сейчас ждала продолжения.
— Мы почти всем классом туда заявились. Сначала все выгребали, оттирали и выносили. Практически бетонная коробка с голыми стенами осталась. Старый зассатый линолеум с пола тоже содрали. А потом дружно новый ремонт делали. Кто-то обои притащил из дома — у многих от ремонтов лишние рулоны на шкафах пылились. На клей скинулись и на остальное. Мой папа и еще один родитель, из обеспеченных напополам новый линолеум купили и мастера оплатили, который еще и плинтуса сделал. Батареи, потолки, двери и прочее мы сами красили. Прикольно получилось. Там мамы двух девочек активно руководили и помогали. Видно было, что далеко не евроремонт — но все чистое и новое. Сами, по дружбе. Она до сих пор там живет. Так-то!
Надо же. Живут люди, друг другу помогают. Беспокоятся. Я два года прожила в Лешкиной квартире, а с соседями так и не знакома. Людей с этажа в лицо знаю, здороваемся при встрече, но как их зовут и чем живут — не имею ни малейшего представления.
Я поделилась своими размышлениями с Таей, а та усмехнулась:
— Маришка, это Москва. Гигантский человейник. Мегаполис возможностей и безразличия. Город с великим прошлым, но без души в настоящем. Тут люди одиноки, даже когда в переполненном вагоне метро едут. Им не с кем поговорить, поделиться наболевшим. Советы исключительно у интернета спрашивают. Вот ты в подъезде начала кричать… Хоть кто-нибудь из моих соседей выглянул, заступился? Нет! А может, полицию вызвали? Тоже нет, уже давно бы приехали. Тут люди либо боятся, либо плевать хотели, даже если тебя убивать будут. Их политика — меньше народу, больше кислороду.
От жесткой полемики Таи мне стало грустно. А ведь действительно, когда мы собирались с друзьями потусить, то все приходили. А когда мы полгода назад купили новый спальный гарнитур, который нужно было привезти из магазина и затащить в квартиру, а потом еще и собрать, то у всех нашлись неотложные дела. Только моя Таисия заявилась с целым набором отверток, и все сокрушалась, что у нее нет шуруповерта. Лешка тогда над ней прикололся:
— Тайка, да что ты в сборке мебели понимаешь? Маникюр испортишь. Иди, кофейку с Маришкой попей.
А она уперла руки в бока и заявила:
— Когда отец первый ресторан открывал и весь в кредитах сидел, знаешь, кто там всю мебель собирал? Родители, я и брат.
За час она полностью собрала две прикроватные тумбочки, а потом помогала Лешке скручивать каркас кровати. Сам он не мог сообразить, как правильно соединять детали. В детстве мой муж скворечников не строил и табуретки на трудах не выстругивал.
Когда все было готово, Лешка сказал:
— Тебя, Таюха, замуж никто не возьмет. У мужика комплекс неполноценности разовьется.
— А я за кого попало и не пойду, — усмехнулась подруга…
Грустное воспоминание.
Тая посмотрела на мою погрустневшую физиономию и неожиданно заявила:
— Маришка, погнали в Кострому. Тебе нужно сменить обстановку. Тем более, Лехины анализы не завтра готовы будут. Отдохнешь и развеешься.
Мне идея понравилась.
— Действительно. Приду в себя, а там, может, и мужа прощу.
— Тащи паспорт, — тут же скомандовала Тая. — Я на вечер билеты на поезд закажу, утром на месте будем.
Я метнулась в прихожую, порылась в сумке и наткнулась на толстый конверт. Блин, я же про него совсем забыла.
На кухне я бросила его на стол:
— Вот, на столе у секретутки лежал.
— И ты до сих пор не открыла?! — вытаращила глаза Тая.
Она надорвала сбоку шов конверта, и на стол выпали фотографии. Много фотографий. И на всех был Лешка.
Глава 9
Лешка был один, а женщины с ним разные… На многих была Оле-Говна, но в разной одежде и в разных позах. И без трусов. Другие женщины на снимках тоже занимались сексом с моим мужем. Одна делала ему минет, другая, стояла облокотившись на стол задрав юбку до груди, а Лешка пристраивался сзади…
Тая вытащила из конверта сложенный вчетверо листок. Это было письмо. Подруга начала читать вслух:
— Здравствуйте, Марина Владимировна. Леша вас не любит. Отпустите его. Перестаньте шантажировать своим суицидом, так мужчину не удержать. Я полюбила его сразу, с первого взгляда, и мне было больно видеть, как он водит к себе разных женщин. Я решила действовать — поставила скрытую камеру у него в кабинете, чтобы понять, что ему особенно нравится в сексе, а потом пришла сама. Других он больше не водил. Он любит только меня, а вы его не отпускаете. Он давно вам изменяет, вы для него ничего не значите — склочная обуза, которая висит на его шее и мешает построить новое счастье. На снимках вы видите только нескольких его бывших любовниц, а их было множество. Теперь они ему не нужны, он хочет только меня. Дайте ему развод и прекратите мучить несчастного мужчину. Олеся.