– Ира, прости меня. Ну, сам не понял как это случилось.
– Заткнись, Олежек. Я не прощу. Зачем ты звонишь.
– Ну ты что, зайка. Ну скот я. Случилось, да. Убить меня мало. Прости. Давай забудем.
Он серьёзно? Это то есть как забудем.
– Слушай, Олег, мы расстались в восемь утра. Я вернулась в одиннадцать. Ты успел притащить бабу за эти три часа.
– Ира, это просто знакомая. Она зашла по делу и тут завертелось. Она загипнотизировала меня.
– Знакомая с твоим членом? Я тоже твоя знакомая. Сколько нас таких ещё?
– Ира, не утрируй. Ну, подумаешь, клянусь, больше не повториться.
– А если бы ты пришёл домой, а там я со знакомым. Со знакомым членом? А? Чтобы ты сделал.
– Ты женщина, это другое, Ира.
Вдруг я поняла, что Олег не раскаивается. Он просто раздосадован тем, что спалился.
А вот теперь случилось страшное. До меня дошло, что это было не один раз.
Не знаю зачем, сказала наобум:
– Олег, я однажды видела тебя с другой. Надеялась, что там у тебя всё. А сегодня ты с новой!
– Не вспоминай ту историю, там давно всё. А сегодня это случайность.
Я закрыла глаза. Догадки играли в чехарду в моей голове. Получается, до этого были другие случайности, о которых я не знала? Сейчас они всплыли!
Точно, случайность на которой он спалился.
Я остановилась, оглушённая новой порцией правды. На воре шапка горит? Муж признался в том что это не первый раз? Выходит, он любовник со стажем?
Зажмурившись, я снова видела Олега, поднявшегося на локтях, растерянно смотревшего мне в лицо. Память услужливо вынимала кадр за кадром. Перед глазами была его светловолосая кудрявая голова. Побледневшее лицо, выглядывающее из за плеча пышногрудой блондинки.
Я выключила телефон, просто без сил ввалилась в комнату отдыха для бортпроводников.
В помещении на десять кроватей в углу спала только Маринка. Остальные девчата разъехались по домам.
Я плюхнулась на свободную койку, тяжело вздохнула.
– Что, пора?
Маринка не открывая глаз лениво села, свесила ноги.
Уставилась на меня:
– Ты чего тут?
– Мне муж изменил.
– Понятно.
Маринка снова бухнулась на подушку, через секунду вскочила:
– Да ты что?! Вот херня. Может тебе показалось?
Я помотала головой, чувствуя, что сдерживаюсь из последних сил, вот вот разрыдаюсь.
– Ну, погоди, Ирина, не отчаивайся. Поговорите попозже с мужем, всё выясните. Может быть это не то, что ты думаешь.
Меня накрыла истерика, прорвалась воем, слёзы рванули из глаз, я зарылась лицом в подушку. Да вы что, все сговорились? Что это за фраза такая "Не то, что ты думаешь"! Девиз всеобщей тупости в безвыходной ситуации?
Маринка сбегала за водой, хотела погладить меня по плечу, я дёрнулась. Она отстала, сиротливо сидела в сторонке. Собрались остальные девчата, тихонько шушукались.
Прозвенел зум, сигнал на медосмотр, допуск к рейсу. Брифинг.
Вошла к медикам, привычно сунула руку для измерения давления.
Степановна, наша врачиха внимательно посмотрела на меня:
– Ты померла что ли, где пульс, где жизнь? Глаза красные. Что болит?
– Душа болит. Муж изменил.
– Твой муж кобель. Твой диагноз – переживёшь.
Степановна испытующе посмотрела на меня:
– Хочешь, сниму с рейса?
Я помотала головой.
– Ирина, так дело не пойдёт. Иди приведи себя в порядок и возьми в руки. Через полчаса зайдёшь. Пока допуска не даю. Поняла?
Я опешила. Как это.
О моей ситуации в комнате общего сбора уже все прознали. Маринка постаралась.
– Ой, девочки, а я вот думаю, если наметился разлад, значит оба виноваты,– Галина, наша Барби-красотка хлопала глазами, пудрила носик и вообще жила параллельной жизнью ото всех.
Её наивность порой хотелось списать на тупость, но не тут то было. Всё не так просто. Мадам нет нет, да появлялась с такими мужчинами, мы только рты открывали. Она всегда была при деньгах, при подарках, яркая как роза в куче соломы.
– Ой, тебе ли рассуждать, Галка.
– Почему не мне, каждый имеет своё мнение.
– Подождите, – я вспылила:
– Что значит двое виноваты? Я оставалась верной, "ни ни" даже в мыслях. Изменил мне он, а виноваты оба. Это как это?
– Ты меня прости, Ира, конечно. Это значит не удержала его именно ты. Пресная, скучная. Вот и…
– А может он кое что не удержал в штанах?
Меня распирало от чувства несправедливости, а Галина как специально подливала масла в огонь:
– Узко смотришь. Я же говорю, приелась ты ему, Ирка.
Во мне бурлила злоба, обида. Галина добавила, как выстрелила, добила меня: