Промедление всегда бесило её, она схватила меня за руку потащила за собой в полуподвальное помещение. За железной дверью развилка мрачного полутёмного коридора привела нас к незапертой коричневой двери. Мы вошли.
– Вот, Марат, два портрета, распечатай размерчиком побольше.
Дашка повернулась ко мне:
– Сейчас будем бить морды нашим мужьям. Смотри.
Она притащила меня в пустую комнату, пол был завален кучей осколков. Стена напротив испещрена выбоинами. Нам выдали каски, бронебойные очки-забрала.
Только сейчас я увидела стопки тарелок, стоящие справа и слева от нас. Марат вошёл, прикрепил к стене портреты наших красавчиков.
Дашка, не дожидаясь моих вопросов схватила тарелку и запулила в портрет моего Олега:
– Это тебе за мою подругу, гад!
Я ошалело смотрела в портрет мужа. Даша толкнула меня локтем:
– Чего ждёшь? Скажи ему всё, что думаешь.
Почему бы и нет. Я всматривалась в лицо Олега, меня раздирало чувство обиды, чем больше я смотрела, тем сильнее оживало лицо передо мной.
Я всё ещё не решалась бросить тарелку. Неудобно как то. Дашка дёрнула меня за плечо, свирепо вращая глазами под пластиковым забралом:
– А ты представь, как он суёт свой малиновый хер в другую бабу. Сразу полегчает.
– Ах, так!
От одной мысли меня переклинило. Я швырнула первую тарелку. Она даже не долетела до стены. Вторую, чёрт, мимо. Меня прорвало.
Я швыряла тарелки, грохот бьющейся посуды, ссыпающиеся осколки с бумажной физиономии человека, убившего во мне веру в любовь. Злость, вулканом выплёскивающаяся из меня, обида, разрывающая мозги – всё разом потухло, как только наступила тишина.
Тарелки закончились. Я пришла в себя. Изодранный портрет Олега висел бумажными клочьями. Я тяжело дышала, ещё раз глянула на него. Мне вдруг стало легко. Даша потащила меня на воздух. Мы ехали молча.
– Отвезти тебя домой?
– Ага, – подруга деловито просматривала фотоотчёт няни.
– Дашка, а зачем ты портрет Стаса повесила. Я – понятно почему выбесилась, а ты?
– Стасик висел и смотрел, что его ждёт, если он не удержит свой член в штанах. Он там висел в назидании. Я тарелками в твоего Оленя бросала.
Ясно, Дашка, как истинная подруженция проявила женскую солидарность. Спасибо ей. До меня дошло, насколько я не ценю сама себя. Не ценила. Была стянута, скручена проволокой воспитания и приличий.
Я, как бы не злилась, никогда бы не стала бить посуду. Да у меня рука бы не поднялась. Я лучше переплачу, укушаюсь соплями, захлебнусь переживаниями, вместо того, чтоб дать сдачи.
Что ж, сегодняшняя терапия пошла мне на пользу. Ещё на какую пользу! Мне даже показалось, я простила себе то, что сделал со мной Олег. Ему никогда этого не забуду. Но себе не позволю больше жить прошлым и поганить своё будущее.
Глава 16
Глава 16
Я уже несколько дней жила в снятой квартире. Уходя от Олега, оставила ему всё: ключи от квартиры, от машины. Взяла только самое необходимое.
Ну да. Квартира, которую я сняла, сбегая из под опеки муженька казалась холупой в сравнении с моими недавними хоромами. Подпалённая кнопка лифта. Тусклая лампочка. Облупившаяся штукатурка на стенах подъезда.
Окурки в консервной банке на подоконнике. Стальной лязг обезумевшей от ветра двери. Комната на 4 этаже старой хрущёвки, зато близко к метро и кучей магазинов рядом.
Во дворике п-образного здания детская площадка и отличная, шлагбаум на въезд. Подземная парковка неподалёку. Всё более-менее нормально! На первый взгляд.
Пройдясь по квартирке я так и не решалась выпустить из рук дорожную сумку. Линолеум, дешёвенькие обои. Всё опрятно, но, как бы это сказать, чужое.
Вздохнула, засучила рукава, перемыла, перечистила всё, до чего добралась и, наконец, выдохнула. Ничего, прорвёмся. Начну получать зарплату, перееду в лучшее жильё. Или на ипотеку замахнусь думала я в первый день.
На второй постепенно привыкала к новому жилищу, а на третий чувствовала себя как дома. Сегодня мне нестерпимо захотелось похозяйничать на кухне.
Решила вечером сварить куриную лапшу. Мой фирменный суп, я его обожала! Сказать честно, я забивала голову чем угодно.
Не поднимая головы зубрила тексты, лишь бы не думать о Марке. Завтра последний день до его отъезда. Как же мне хотелось увидеть его ещё раз, услышать его голос. Конечно, я никогда себе этого не позволю.