– Я тебя хочу, – вылетает из моего рта вместе с громким стоном.
– Кончи, – хрипло, над моим ухом. Его пальцы все быстрее двигаются во мне, давят на переднюю стенку, просто сводя меня с ума. – Я так хочу снова тебя почувствовать, – в его голосе что-то похожее на отчаяние.
Почти невозможно почувствовать друг друга под этим ворохом застарелых обид, лжи и взаимной ненависти.
Еще пара движений во мне, еще пара пульсовых нажатий на твердый, сверхчувствительный бугорок, и я, дернувшись, рассыпаюсь на острые осколки в его руках. Лишь на мгновение меня окунает в какое-то безумное счастье, ведь он снова со мной, но, когда в голове снова проясняется, накатывает ужасная безысходность. Я лежу и беззвучно глотаю слезы. Он только что сделал все еще хуже.
Ваня резко поворачивает меня на спину, нависает сверху и врезается в мои губы поцелуем. Его язык проскальзывает по моим зубам, раздвигает их и врывается в мой рот, кормя меня его вкусом. Я запутываю пальцы в его волосах, дергаю их судорожно и ласкаю его язык у себя во рту. Боже, как же я по нему скучала, как бредила им наяву все эти пять лет.
Я ерзаю под ним нетерпеливо, вся изнываю от желания вновь почувствовать его в себе, но Ваня вдруг отстраняется от меня. Резко и болезненно. Просто смотрит мне в глаза, пытаясь отдышаться, гладит по волосам и ничего больше не делает. Я чуть не плачу от этой холодной паузы.
– Спи, – шепчет мне в губы, целует в лоб и поднимается. – Я же сказал, что ты тут не за этим.
– Ты издеваешься? – Я сажусь, обнимаю свои колени и прижимаю их к груди. – Не хочешь меня? Слишком шлюха для тебя?
Он усмехается так, словно я сморозила какую-то глупость.
– Я хочу, чтоб ты определилась со своими желаниями, Слав.
Он стоит предо мной полностью обнаженный, так близко, только руку протяни, и в то же время мой бывший муж бесконечно далек. Впрочем, так всегда было: прекрасен и недосягаем, сам по себе. В его взгляде вечно читалось: если тебя что-то не устраивает, дверь там, я лучше буду один, чем в неудобных для себя отношениях.
– Ты привез меня сюда как вещь, – напоминаю я, готовая разреветься от обиды.
– В этом главная наша проблема, да, – цедит сквозь стиснутые зубы. – Спокойной ночи.
Он разворачивается и просто уходит. Я хватаю подушку и с воплем швыряю ее в закрывшуюся за ним дверь. Мне кажется, я сейчас сойду с ума.
Остаток ночи я мучусь, ворочаясь в кровати, которая вся пропахла им. Несколько раз встаю, намереваясь уйти, но снова ложусь, сворачиваюсь в позе эмбриона и реву. Мне нужно вернуть моего ребенка. Мне нужно… Ну же, Мира, признайся. Ты не переболела, не разлюбила его…
Я смотрю в светлеющий потолок, пытаясь хотя бы с собой быть честной: я хочу вернуть не только Сашеньку, но и бывшего мужа. Люблю его, и, вероятно, не перестану никогда, что бы Ваня ни делал, каким бы отчужденным и холодным ни был.
Я ковыляю в душ. Нога еще болит, но уже могу передвигаться, хоть и хромая. Не сразу решаюсь встать под прохладные струи – жалко смывать с себя его запах.
Быстро принимаю душ, заворачиваюсь в пушистый белый халат, сушу волосы и быстро наношу легкий макияж. Спускаюсь и застываю на последней ступеньке лестницы. Из кухни доносятся звуки песенок из детских мультиков.
Он привез Сашеньку. Несусь туда, забыв про боль в ноге, про все наши разногласия, вообще обо всем.
Влетаю на кухню, и моя надежда со звоном разбивается, столкнувшись с реальностью. Конечно! А на что я, дура, надеялась? Что стану кем-то, кроме интрижки? Он же сказал, что хочет закрыть гештальт: вернуть сына и показать мне, что у него все есть, и я ему не нужна, даже чтобы трахнуть.
За кухонным столом молодая темноволосая женщина пытается накормить кашей девочку лет двух с кукольными голубыми глазками и кудрявыми как у ангелочка светлыми волосами. У моего сына такие же глаза.
Я пошатываюсь, хватаюсь за стену, чтоб не упасть. Он привез меня в дом к своей семье.
– Давай еще ложечку за папу, Анюта, – воркует женщина, изображая из ложки самолетик, а потом замечает меня. – Здравствуйте! Вы, наверное, гостья Ивана Александровича. Садитесь с нами завтракать.
– Спасибо, не хочу, – бормочу я, не зная, что теперь делать.
– Па-па! – радостно выкрикивает девочка, когда на пороге кухни появляется вернувшийся откуда-то Ваня.
Женщина помогает ребенку слезть с высокого стульчика для кормления, и девочка бежит к моему бывшему. Тот с готовностью подхватывает ее на руки и улыбается.