- Вик, ты только не сердись…
- И не думала. Но сейчас начинаю волноваться.
- Не надо. Тут все еще не понятно, звонил Михалыч, сказал, что нашим могут перепасть льготы при поступлении в ВУЗ. Вроде как закроют глаза на пробелы в теории, и вообще махнут рукой, лишь бы мы больше не поднимали шум.
- Ты же говорил, что это на четыре года?
Саша улыбнулся. Болезненно и страшно, как Арлекин. Уголки его губ дрогнули и замерли в пугающем оскале:
- Не могу отпустить, Вика. Я так и не простился с небом.
Я видела блестящую дымку в его глазах. Саша почти что плакал.
- Я такая идиотка, Кораблев. Ревновала тебя к разным бабам, когда у меня был совсем другой соперник – твое небо.
- Небо и ты, - он развел руками, - вы для меня на одном уровне. Я не могу потерять тебя, но и его оставить не получается.
Он подошел и прижался ко мне всем телом, обнял, цепляясь пальцами за плечи, а я позволила ему это. Пускай, нам уже нечего терять. Но мою слабость Саша принял за одобрение. Он перенес ладони на мое лицо, сжал его и с жаром зашептал, глядя мне прямо в глаза:
- Это временно, милая. Я все распланировал, квартиру пока сдадим, жить будем в общежитие, нам же не привыкать! Придется переехать, но и это не страшно! Нас теперь тут ничего не держит! Не бросай меня только. Я без тебя не смогу, не справлюсь! Ты мой талисман, понимаешь?
- Четыре года в общежитие и без работы?
- Всего четыре года! Не пугайся, хуже, чем раньше не будет. Ну да, мы с тобой уже не дети, но с другой стороны, Смактуновский тоже не мальчиком начал, а потом смотри куда выбился. Что тебя смущает? Кастрюли все перевезем, похлебку будем есть самую простую, нам же много не надо. Ты у меня девчонка закаленная, только не оставляй меня, прошу! Тараканов вытравим, стены перекрасим, ты станешь продавать свои вот эти конфеты, а я учиться. Ну ты чего хмуришься?
Хмурилась я, потому что Саша забыл, что и тараканов вытравливали и стены красили не мы. Я. Я сделала для его неба столько, что впору медаль в Кремле получать наравне с мужем. Да только кто бы тот подвиг заметил.
Саша льнул, обнимал, просил ласки, и я автоматически гладила его по голове. Как щенка.
- Все же будет хорошо? Ты меня не оставишь?
- Все будет хорошо, - я ответила только на первый вопрос, - Саш, давай я тебе перестелю в спальне, тебе нужно поспать.
Глаза Кораблева вспыхнули мягким светом. Он сложил мою руку в кулак и осторожно поцеловал костяшки пальцев.
- У нас все наладится, милая. Я обещаю.
В ответ я только еще крепче обняла мужа, прежде чем отпустить. Навсегда отпустить.
Как иронично. Женщина может мучиться, посвятить себя одному лишь ему, ломаться и любить всю жизнь, а в среду вдруг перестать. Сегодня как раз среда…
Первым делом я достала из грязи Сашину Фуражку. Отряхнула с кокарды бурый снег, поправила козырёк, попутно вытирая с него капли и убрала все в пакет.
За годы службы женой летчика я сроднилась с Сашиной фуражкой и теперь стыдилась того, что он выкинул ее на улицу.
Нельзя так с теми, кто был с тобой до конца. Ни с людьми, ни с вещами.
Я успела добежать до остановки, когда мне позвонили. На дисплее высветилось Настино имя.
- Анализы отличные, тебя хоть в космос отправляй, - прощебетала она. Как-то слишком радостно и натужно.
- Ты позвонила за этим?
- Не совсем. – Савранская взяла паузу, чтобы подобрать нужное слово. Непривычная для нее ситуация, подруга всегда знала что сказать. – Слушай, как там с Сашей?
- Я ему ничего не сказала, если ты об этом.
- Ну и хорошо, - слышу глубокий вздох, - может и не надо.
- Может и не надо. Насть, тут автобус идет…
- Сегодня приходила в консультацию твоя Жанна, она беременна.
Мы сказали это почти одновременно. То есть начали говорить вместе, но закончила одна Настя, пока я стояла оглушенная новостями.
Жанна. Любовница моего мужа. Беременна.
Сердце учащенно стучало, билось о ребра как птица о прутья клетки. Быстрее. Наружу, на свободу, куда-нибудь, где не так душно.
- Вик, не молчи, пожалуйста, - раздался жалобный голос. И не дождавшись ответа, Настя добавила: - что ты там делаешь?
- Снег ковыряю.
Я не соврала и даже не сошла с ума. Просто стучала носком ботинка по снежной глыбе и смотрела, как та крошится на куски.
- Мне приехать? Где ты сейчас?