Здесь были летчики, механики, грузчики, стюардессы, белые воротнички и даже несколько человек из таможни и зоны досмотра.
Все. Кроме Вики.
- Вика, - Саша закрутил головой, - ребят вы не видели Вику?
Друзья и коллеги расступались перед ним, он шел вперед, выкрикивая родное имя, но так и не получал ни от кого ответ.
- Вика! Вик!
В этот момент Саша ощутил на своей шее руки, такие же нежные, такие же мягкие как у его жены.
- Она ушла, кот, - прошептала Жанна.
- Кто ушел, куда? – Саша непонимающе крутил головой.
Жанна прижалась к нему всем телом, обхватила лицо руками, чтобы он, наконец, посмотрел на нее:
- Она совсем ушла, сказала, что не сможет простить и уехала. Сказала, что документы на развод пришлет позже.
- Какой развод, какие документы? Я сейчас найду ее и все объясню…
- Потом, - Жанна от обиды прикусила губу, - смотри сколько людей пришло, они и банкет оплатили, все как полагается.
Жанна принялась целовать его в губы, коротко и сухо, будто только пробовала этот поцелуй на вкус.
- Но я же…
- Потом, неудобно будет, они так старались для тебя. Ты так много для нас всех значишь.
И снова поцелуй. На этот раз мягче, глубже.
- Но я…
- А я тебе кулебяку с капустой испекла, один в один как ты любишь. Попробуешь? Я очень старалась, чтобы было так, как тебе нравится.
- Но…
- Пойдем, милый, пойдем.
И она поцеловала его снова. Глубоко, страстно, громко, потому что весь зал взорвался новым залпом аплодисментов, от которых у Кораблева заложило уши и на несколько секунд перестало биться сердце. От счастья.
Глава 31
Тесто я мешала руками. Мягкое и податливое оно лопалось под пальцами как мыльные пузыри. Перетекало, росло, шипело, словно шампанское в бокале.
- Вот так, хорошее, вот так, - я любовно укутала кастрюлю в одеяло и поставила под батарею – самое теплое место в доме. К вечеру можно будет ставить пирог. На Новый Год решили накрыть простой стол из того, что было в холодильнике. Салат оливье, винегрет, картошка с мясом и на десерт сдобный пирог с замороженной вишней из бабушкиного сада.
- А я тесто не так делаю, - раздалось из угла.
- Знаю, мама. Но ты же попросила меня помочь, вот я и помогла в меру своих сил.
Я любовно перебирала ягоды, отделяя мякоть от косточек. Это тебе не покупная вишня, где кроме цвета и названия ничего и нет. Наоборот! Сейчас яркий вишневый запах проник в каждый уголок дома, манил и дарил предвкушение чего-то волшебного, настоящего.
- Книги свои соком забрызгаешь, - снова сказала мама.
Ее голос каждый раз дрелью врезался в эту спасительную стену тишины.
Забрызжешь. Можно ли выбрать еще более дребезжащее слово?
Я поморщилась, как от зубной боли. Снова нарываться на скандал не хотелось.
- Я убрала книги, чтобы с ними ничего не случилось.
- Очень интересно. Так за свои бумажки переживаешь, а за брак свой ни капли. Вот если бы ты в университете училась, как мать просила, то ничего этого бы не было. И ребенка бы не нагуляла от не пойми кого!
Не первая ссора у нас с мамой, но почему то сейчас мне не хочется отвечать на ее провокацию. Наверное, за последние пять дней у меня вместо кожи выросла броня, потому что я только улыбнулась и сказала:
- Да, очень некрасиво вышло.
- Некрасиво?! Некрасиво?! Моя дочь вместо подарка прислала мне вот это – живот, вываливающийся из штанов! Бедный Сашенька, как мне стыдно перед ним и соседями! Хорошо, что дед не дожил до этого дня, иначе бы умер от позора!
- Дважды, - тихо заметила я.
- Что дважды?
- Умер, говорю, дважды, первый раз от инфаркта, второй от позора. Мам, ну пожалей не меня, так хотя бы деда. Хватит его поминать без дела.
Мама обиженно надула губы и сцепила руки в замок. Я до миллисекунды могла расписать наш дальнейший разговор. Все они были скучны и предсказуемы. Во всех виновата лишь я.
Подвела, не оправдала ожиданий, все соседи будут в шоке, а бедный мой дедушка начнет вертеться в гробу, не иначе как на вертеле. О том, что в свое время маму оставил отец и ушел жить к молодой вдове в нашем же районе, и соседи общались с ними, а не моей мамой, история умалчивает.