— Бывает, Танечка. Марина уже год плела юридические сети. Я по глупости ей доверяла и в итоге сейчас она директор и полновластная хозяйка моих магазинов.
— Марина, значит постаралась. Узнаю мразоту. Нужна консультация грамотного человека. В жизни не поверю, что ты проиграла бой. Не в твоём это характере. Слушай, ещё будет оглашение завещания твоего папашки. Надеюсь, что богатый Буратинка оставил всё тебе?
— Таня, это наша отдельная головная боль. Папа болел, ты знаешь. А про его личный бизнес ничего не знаю. Его адвокат со мной никогда не говорил об этом. Папа тоже помалкивал. Говорил, что не мне, а мужу моему не доверяет. Как видишь, прав оказался.
Я все свои сбережения тратила на лечение папы. У него был фонд на непредвиденное. Оттуда всё выгребла. Про остальное ничего не знаю. Ты же знаешь, что с папой делалось последние четыре месяца.
— С ним не знаю, а вот то что ты проявила героизм, это да. На завещание не рассчитываешь?
— Какое там. В лучшем случае смогу отказаться, чтоб не платить всплывшие долги. Кто знает, что за год навесили наши свежеиспечённые охренархи: мой муж Серёжа с «подругой» Мариной.
Таня налила шампанского, протянула мне бокал:
— Мда…Я вот подумала, почему любовница всегда знает жену, а жена, даже если знакома с бабой — не знает, что она любовница, а?
Я покачала головой. Мне и вправду бы в голову не пришло, что Марина спит с моим мужем.
Таня чокнулась со мной фужерами:
— Давай выпьем за твою победу. Или ты за рулём?
Я снова разрыдалась:
— Прикинь, Таня. Даже машина оформлена на имя Сергея. Я приехала на ней сюда.
Поперхнулась собственными словами. Вспомнила, как вышла к своему синему «пежику» — (я так любовно называла мою машинку, свой навороченный Пежо.) Передо мной вырос Гриша, водитель Сергея:
— Ольга Александровна, Сергей запретил выпускать вашу машину. Но вы можете воспользоваться ею. Вот ключи. — он протянул мне брелок от машины, я в смущении опустила глаза. Дожили! Вздохнула, смущённо кивнула, закусив губу села за руль.
— Ольга Александровна, вот, возьмите. — парень протянул мне сложенный пополам лист: — мой телефон. Звоните, вдруг помощь будет нужна.
Я задохнулась от прилива чувств. Стыдоба то какая. Я как беглая преступница убегаю из собственного дома, мне протягивают руку помощи люди, о которых толком я ничего не знаю. Прошептала дрожащими губами «спасибо», взяла лист, благодарно задержалась глазами на лице Гриши. Обычный, светловолосый, неприметный парень, чуть младше меня. Встретила бы на улице — не узнала. Оказалось, за невзрачной внешностью скрывается такое доброе, порядочное сердце. Что толку от красоты моего Сергея, если внутри это сгнившая тыква с прошлогодней грядки! Какая же правильная поговорка:' Не с лица воду пить'.
— Оль? Ты чего приуныла? — Таня покачивала ногой, — Сейчас придумаем как Сергейку на колбасу порубить.
Мне и в голову не могло прийти чем закончится наше «заседание»…
Глава 6
Я вынырнула из своих размышлений, снова посмотрела на Таню, протянула:
— Говорю же, у меня ничего нет.
— Да уж. Полная жопа. Ну, будем надеяться, Марина окажется чистилищем для кошелька твоего козлины.
Подруга взялась за телефон, вызвала горничную:
— Маша, накройте нам стол с чем нибудь горяченьким. Жаркое, курочку, давайте, поторопитесь.
Я вздохнула:
— Таня, помоги мне. Мне работа нужна.
— Где же я тебе работу директора найду, Оля? У меня клининговые конторы.
— Разве я про директора. Я… согласна пойти няней, уборщицей.
— Так, не морочь голову, Ольга. Я тебе как работодатель сразу скажу: — В няни к ребёнку тебя не возьмут. Своих детей у тебя нет, образование хотя ты и Сорбонну закончила — не профильное, рекомендаций, опыта никакого.
Я опустила голову. Что да, то да. У меня, в принципе, никакого опыта кроме «сама себе директор» нету.
— К старикам присматривать я тебя тоже не пущу. Тебе же надо с проживанием, а это значит работа 24/7. Ты когда нибудь памперс, полный добра меняла взрослому человеку? На это даже профессиональные сиделки редко соглашаются. Сможешь справиться?
Я открыв рот смотрела на Таню. Про такие сложности я и не подумала.
Сказала и сама испугалась. Вспомнила как за отцом в последние дни ухаживали специальные сиделки, два дюжих медбрата на руках носили его в ванну, обтирали полотенцами, перестилали простыни. Меня всегда просили выйти, чтоб, в первую очередь не стеснять отца. Я молчала. Вспоминая тугим узлом скрутили грудную клетку.
— Оль, про папу вспомнила? — подруга сочувственно погладила меня по руке.