Ну почему он вернулся, пусть бы лучше уехал.
Я больше не могу сопротивляться. Не могу держаться от него подальше. По телу хлещет возбуждение, между ног пожар и только его шланг может его потушить. Он уже в руках у меня, подрагивает от желания.
— Костяяяя…
— Анечка, Анечка моя, — сосет он мой язык, губу прикусывает. Открывает дверь в ванную и меня туда толкает. Спиной к себе поворачивает, шею вылизывает, топик задирает, сминая грудь, щипая соски.
А мне так сладко, так горько. Он все равно уедет, а я так и не узнаю какого это быть с любимым.
Я уже без одежды, а он толкает меня к стене, заставляет ноги раздвинуть, языком по складкам влажным проходится. Я шумно выдыхаю, в пояснице прогибаясь.
— Сладкая. Какая ты сладкая, кайф просто. И мокрая.
— Для тебя.
— Только для меня, — поднимается он, разворачивает меня и на машинку стиральную усаживает, тугую головку ко входу приставляет. Он такой большой, увитый венами, пульсирующий. Без защиты…
— Стой, Кость. А презервативы.
— Я успею, Ань. Не хочу я с тобой с резиной.
Слова его матери в голову приходят, и я сильнее в грудь толкаю.
— А если залечу, женишься на мне?
Он тут же меняется в лице.
— Денег на аборт дам, если уж совсем все плохо будет.
Меня как в грудь с ноги бьют. Вот тебе и все его ласковые, медовые слова. Каждое из них дегтем обмазали.
— Ань…
— Уйди, мне одеться надо.
— Да что, опять-то? А ты рожать собралась в восемнадцать? Как ты можешь думать об этом сейчас. – показывает он на наши обнаженные, возбужденные тела. Картинка потрясаящая, мы идеально подходим друг другу. Но…
— Кто — то из нас должен думать…
— Да как ты заебала! Что ты из себя принцессу строишь? Ты деревенская простушка, которой максимум, что светит брак с трактористом и целый выводок детей по лавкам. На что ты рассчитываешь? Что я в город тебя заберу? Да я сам в съемной живу, куда мне такая обуза?
— Ну и уходи! И больше ко мне приближайся! Найду тракториста и отдам девственность ему! А ты езжай в свой город! Проваливай!
— Так и сделаю. Думал ты повзрослела, а ты так и осталась школьницей.
— Лучше быть школьницей чем гандоном…
Он поднимает свою футболку и выходит за дверь, больше не взглянув на меня. А я себя руками обнимаю, чувствуя, как подступает острая паника, истерика, а слезы уже ручьем. Сволочь. Ненавижу. Ну почему я не могла влюбиться в кого – то простого, вроде Саши. Зачем нужно было влюбляться в Костю, в того, кто никогда моим не станет.
Глава 8.
Проревевшись, я встаю и одеваюсь. Грудь болит, словно туда тупое бревно забили, а голова раскалывается как это самое бревно от топора. Я и правда деревенская простушка, да? Рассчитывать мне не на что. Мой потолок— это Саша с лесопилки. Буду ему детей рожать, а каждую ночь представлять себя в объятиях Кости. Ну нет, я тогда лучше одна останусь, буду работать у Степановны и следить за жизнью Громова издалека. Каким бы он не был мудаком, я желаю ему счастья. Уверена, что он добьется всего, чего хочет. У него огромный потенциал. Он еще в школе забирал всевозможные награды области, занимал первые места на олимпиадах, был гордостью не только нашего села, но и близлежащих городов. Мне остается только мечтать о таком парне, мечтать о свадебном платье, которые я никогда не надену, о мальчике, от которого никогда не рожу.
Бреду домой как пьяная, почти не разбирая дороги. Дома работы много, отец сегодня даже не пьяный, помогает. Даже на следующий день.
— Какие планы, дочка?
— Да какие могут планы. Буду работать, за тобой присматривать?
— А что этот городской? Не берет тебя замуж? – спрашивает он, помогая натянуть новую пленку на теплицу. Я головой качаю.
— Я ж деревенская простушка, дочка алкаша, кому я нужна.
— А Быков? Он же давно за тобой бегает?
— Ага, за мной, за Катькой, и еще за херовой тучей девчонок. Да и не лежит у меня к нему душа. Он потом пить начнет, поколачивать меня, сам знаешь.
Отец тушуется, глаза опускает, продолжая усиленно работать. Тут слышим лай Дины. Оборачиваюсь и с удивлением замечаю Костю. Уже при параде. Рубашка, брюки. Уезжает, значит. Пришел попрощаться? Лучше бы не приходил.
Горло спазмом стягивает, но я улыбаюсь. Машу рукой.
— Привет!
— Привет, помощь нужна?
— Нужна, проходи, — говорит отец, и я вздыхаю. Ладно, подышу им напоследок. Он снимает пиджак, рубашку, принимается помогать, все время задевает меня, то локтем, то бедром.