— Привет, кнопка, — усмехается он в ответ, и я со всех ног к нему бегу. Почти прыгаю в объятия. — Как ты выросла. Это сколько сейчас тебе? Уже восемнадцать?
— Да, да, забирай меня скорей, увези за сто морей.
— И целуй тебя везде?
— Ну уж нет. Чтобы потом вся деревня в меня пальцем тыкала?
— Ох уж эта ваша деревня. Когда ты в город планируешь? Тебе учиться надо, — мы садимся рядом, и я прижимаюсь к нему. Мокрая, но теперь все равно. И нисколечко не стыдно. Мы раньше и голышом купались, и я замуж за него хотела. Но потом он, конечно, уехал учиться, а я осталась со своими мечтами и отцом-алкоголиком.
— Знаю, что надо.
— Школу-то как закончила?
— Да хорошо. Ну, в смысле, на одни пятерки.
— И куда планируешь учиться идти?
— Не знаю, — я замуж за него мечтала выйти, да и училась хорошо только потому, что он с отличием школу нашу закончил. Под него подстраивалась во всем. Ходила хвостиком, и он даже принимал это, называл меня своей маленькой невестой.
Когда он уехал учиться, мне было только тринадцать. Виделись мы нечасто. Примерно раз в год: он навещает мать, которая у него тут живет, и меня. И каждый раз я жду, что он предложит мне уехать с ним, забрать моего отца на лечение и, конечно, жениться на мне.
Спустя пять лет я перестала верить. У него там намечается карьера, он постоянно путешествует. Зачем ему деревенская подружка?
— Чего не знаешь-то?
— Да не могу я отца оставить, Кость. Он умрет без меня.
— Ему и с тобой недолго осталось.
— Да пошел ты! Не говори так! — вскакиваю и иду к воде. Остервенело отстирываю, что осталось. Замечаю вдруг, как Костя заходит в воду с закатанными до колен штанами. Встает и начинает мне помогать, не боится замарать фирменную футболку.
Значит, вину свою чувствует.
— Прости, Ань. Я понимаю, он дорог тебе.
— Он единственный, кто у меня есть. Да, вот такой, но какой есть. Мама у тебя тоже, знаешь, не подарок…
— Не подарок. Но благодаря ей я закончил школу с золотой медалью, и в вузе, пока другие кутили, грыз гранит науки. Почему она тебе стирать не дает? У нас же хорошая машинка. Или ты больше не подрабатываешь у нее?
— Подрабатываю, конечно. Где еще деньги-то брать. — Это ее наказание.
— За что? Что у вас еще за приколы? Давай поговорю с ней.
— Да не надо. Сама виновата. Замечталась и разбила любимый сервиз.
— Бабушкин?
— Ну. Так что заслуженно, — забираю у него белье, споласкиваю и в тазик складываю. Потом, не особо стесняясь его, снимаю платье, оставаясь в одном белье. Чувствую, как горячие волны прокатываются по телу в тех местах, на которые он смотрит. Совсем бесстыжий, раз так смотрит. Да и я не лучше, если позволяю смотреть.
Выжимаю платье, встряхиваю и вешаю на ветку дерева. Нельзя в таком виде в деревню идти. Надо было с собой сухое взять.
Костя продолжает смотреть, тоже снимает рубашку, вешает рядом. Брюки… Знает, как на меня его тело действует. Так что врет он все: не только он гранит науки грыз.
Еще и качался явно. Вон кубики какие за год отрастил.
Он садится на траву. Вытягивает ноги.
Это наше место. Мы нашли его давно. Еще в детстве. Ну и купались тут. Рассматривали друг друга. Интересно же, чего у него там болталось. И сейчас интересно, потому что теперь не болтается, а торчит.
Я присаживаюсь рядом, непозволительно близко. Даже не верится, что он рядом. Что он тут. И я снова вдыхаю его запах. Изменившийся, но все такой же притягательный. Наши бедра очень близко. И кажется, что он никуда не уезжал, а я не плакала ночами в подушку.
— А о чем мечтала? — вдруг спрашивает он, переплетая наши пальцы, а у меня в животе бабочки взлетают, мечутся, заставляя меня чаще и порывистее дышать.
— Да так, — говорю, облизывая губы. Ну вот зачем он так. Знает же, что я влюблена. Я и не скрывала никогда. — Что волшебник на голубом вертолете бесплатно покажет кино.
— Какое кино ты хочешь посмотреть? Хочешь, в город съездим? — у нас тут есть кинотеатр. Туда все парочки ходят. — Ну или давай я тебе прямо тут кино покажу… Взрослое кино…
Глава 2.
Он поворачивает голову, смотрит прямо на мой профиль. Я чувствую, как жжет лицо. Чувствую, как меня трясет от желания повернуться и, наконец, коснуться его губ. Забавно, но прошлым летом я разрешала смотреть на себя, однако никогда не позволяла трогать.