— Мистер Стоулен, – выдохнула я, увидев сидящего на пыльной дороге мужчину. Он прислонился спиной к стене заброшенного сарая и держался за голову, по которой текла кровь. – О нет, что с вами!
И бросилась к нему, чтобы осмотреть.
Он молчал. Глаза закрыты, лицо перекошено гримасой боли.
— Вам нужна помощь, – проговорила я, пытаясь осмотреть травму. – Подождите здесь. Только никуда не уходите! Я позову на помощь!
По счастью, неподалеку оказался дом лекаря, которого я привела к полицейскому уже через несколько минут. Мистер Стоулен успел потерять сознание, и я все ногти сгрызла от беспокойства, пока его доставили на носилках к лекарю, а потом пока ждала, когда тот очнётся.
И вот, наконец, его глаза открылись. Я подбежала к нему и провела пальцами по краю его лица, словно опасаясь, что он снова потеряет сознание.
— Вы пришли в себя, как же хорошо, – выдохнула я.
Он неотрывно смотрел на меня, и от этого взгляда, казалось, всё внутри перевернулось.
Где-то вдалеке тикали часы. А он всё смотрел на меня. И я не могла отвести от него глаз.
— Кто вы? – наконец, спросил он.
— Айвори, – представилась я.
— Спасибо вам, Айвори, – проговорил он сухим, надтреснутым голосом. – Когда-нибудь я отплачу вам за то, что вы сделали.
… Я вздрогнула, проснувшись. Полуденное солнышко припекало, и я задремала, сидя на траве и прислонившись к стенке фургона.
Почему-то сердце стучало сильно-сильно, словно в испуге. И совсем не сразу я поняла, что прямо передо мной кто-то стоит.
— Айвори. Идём со мной.
Я медленно подняла взгляд с кожаных сапог с высоким голенищем к откровенно мужскому торсу и выше – к тому самому красивому лицу под густыми чёрными бровями.
— Эндер, – прошептала я, обмирая одновременно от счастья и от страха.
Глава 10
— Т-то есть, мистер Стоулен, – поспешно поправилась я, поднимаясь на ноги. – Что-то случилось?
— Пройдём со мной.
С этими словами он направился прямо к тракту, где стоял в ожидании экипаж с небольшой бричкой.
— Куда? – спросила я и тут же замолчала под строгим взглядом тёмных, бесконечно глубоких глаз.
Те, кто видел эту картину, отложили свои дела и провожали нас хмурыми взглядами, но возмущаться не стал никто. Конечно. Он ведь спокоен и ничего не предъявляет, а я иду сама, не возмущаюсь и не прошу о помощи. Для всех остальных это сигнал, что происходящее – моё личное дело.
— Садись, – велел Эндер, когда мы подошли к бричке. Я покосилась в сторону поляны, где на нас всё ещё неотрывно смотрели мои близкие. Но медлить не стала. Было что-то в голосе Эндера такое, от чего отпадало всяческое желание сопротивляться и задавать вопросы. Поэтому я молча залезла в бричку, когда он открыл передо мной дверцу.
Закрыв её, он подошёл к бричке с другой стороны, сел рядом и велел кучеру трогать.
Дорога прошла в тишине. Он не сказал ни слова, а я не смела ни о чём спросить. Только украдкой посматривала на него, отмечая мысленно, как грозно опущены его брови.
Когда мы остановились перед уже знакомым мне зданием полиции Мариенфилда, Эндер провёл меня внутрь, потом после недолгого плутания по коридорам завёл в пустую комнату, в которой были только стол и стул, да на столе стопка бумаг и пара карандашей.
— Садись, – приказал Эндер. Он запер дверь на ключ и, сев напротив меня, придвинул в мою сторону бумагу с одним из карандашей. – Имена тех, кто участвовал в изуродовании дома Агенти.
Мои зубы скрипнули, до того сильно я их сжала. С моей стороны сделка была выполнена, но этот подонок всё-таки сдал меня.
— Не понимаю, о чём вы, – произнесла я, с трудом проталкивая звук через горло. Голос не слушался. Взгляд упорно опускался вниз, на сложенные на столе руки.
— По показаниям свидетелей вас было четверо. Допрос прислуги дома Агенти привёл нас к некой Алише Милецки, которая позже почему-то оказалась внутри особняка на правах частной исполнительницы. Есть что сказать по этому поводу?
Я сжала зубы и откинулась к спинке стула, опустив взгляд на лежащие на коленях руки. Можно было бы обратиться к тому, что мужчины в доме Агенти прямым текстом пытались принудить меня к нежелательной близости, но это означало бы рассказать и о том, что привело меня к ним изначально. А выдавать я никого не собиралась. Ни себя, ни тем более Мишель.
— Долго молчать будем? – строго спросил Эндер, и я отвернулась. Плевать. Пусть держит меня здесь столько, сколько захочет. Я и так завязла во всём этом по уши, не успев даже покинуть дом Ромеро, сбежав от своего опекуна. – Айвори, я не смогу помочь тебе, если ты не поможешь мне.