Все начинают с ним здороваться, а я молчу, сжимая в руки карандаш с такой силой, что он вот-вот сломается на пополам. Я чувствую жжение на правой щеке и поворачиваю голову. Артем смотрит на меня пристальным взглядом, напрягая свои челюсти так, что на них выступаю желваки.
– Рад присоединиться к вашей команде и очень надеюсь, мы с вами сработаемся, – легко и непринужденно говорит мужчина, когда его взгляд скачет с моего лица на лица других сотрудников. Он держится так спокойно, словно только что он не был удивлен тем, что у меня есть дочь. А может быть то, что он вновь появился в моей жизни, испугало только меня? Вдруг я для него лишь обычная новая сотрудница его отеля? Вдруг он все забыл?
Я даю себе мысленную пощечину и ругаю себя на подобные мысли. Какое мне дело до того, что он думает обо мне? Почему я так переживаю о том, что он забыл меня? То, что он разрушил мою спокойную жизнь – это плохо, очень плохо и не должна так реагировать на него. Между нами все в прошлом. Я же сама вбивала это себе в голову все пять лет. Но когда я вспоминаю то, как он держал мою Сашу за руку, я вновь вся вспыхиваю. Не потому что я не хотела, чтобы он к ней прикасался, а потому что для меня это значит намного больше, чем обычное прикосновение.
Оставшееся время мы обсуждаем деловые вопросы, и когда собрание заканчивается, все сотрудники начинают быстро покидать конференц-зал.
– Кира, – раздается уверенный мужской голос. Я оборачиваюсь и вижу, как Артем возвышается надо мной. – Останьтесь.
Я замираю на месте, чувствую покалывание в ладонях. Я смотрю в его холодные карие глаза, а он следит за тем, как все остальные сотрудники покидают конференц-зал. И только когда слышится звук захлопнутой двери, который эхом раздается в ушах, я понимаю, что в комнате мы остались совершенно одни. Из-за открытого на микро-проветривание окна металлические жалюзи, под силой дуновения ветра, начинают раздражающе биться об оконную раму. Но я стараюсь делать вид, что этот звук не отдается пульсирующей головной болью в висках.
– Вот и не потребовалась встреча, – коротко говорит мужчина и по привычке засовывает руки в карманы брюк. Я первое время не могу понять, о чем он говорит, но потом он поясняет: – Я про ремонт твоего автомобиля. Мы договаривались о встрече.
– Да, точно… – протяжно говорю я и смотрю куда-то в стену, пытаясь скрыть свое смущение. Его появление в этом отеле выбило привычную прочную землю из-под ног, заставляя меня на время почувствовать себя растерянной.
– Я узнал в автосервисе, сколько будет стоить выпрямление бампера и покраска царапины. Около трехсот тысяч, завтра же выпишу тебе чек из банка.
Я молча киваю и поджимаю губы, сильнее впиваясь непослушными пальцами в блокнот в своих руках. Ремонт моей машины – сейчас меньшее, что меня тревожит. Он отслеживает каждое мое движение. Он все так же проницателен и внимателен.
– Это все, Артем Алексеевич? Я могу идти? – желание поскорее покинуть этот душный кабинет и привести себя в чувство в каком-нибудь укромном местечке не покидало мои мысли с самого начала собрания.
– Еще не все. Кира, я, надеюсь, наше совместное прошлое никак не повлияет на наши деловые отношения?
– Ты же меня знаешь, я не смешиваю личное с рабочим, – я проглатываю набухший в горле ком и стараюсь делать вид, что его резкие слова не режут прямо по живому.
– В том то и дело, я тебя очень хорошо знаю… – в этот момент, на короткую секунду, в его взгляде поблескивает теплота, которую я привыкла раньше всегда видеть в его глазах. Или мне это только показалось? – И я тебя не узнаю. Ты изменилась.
– Ты тоже, – более резко и грубо, чем предполагалось, произношу я.
Мы молчим. В кабинете вновь появляется неестественная тишина, которая с каждой секундой начинает давить на сознание все сильнее. Он в паре шагах от меня, но, кажется, будто нас разделяют километры. Он – такой далекий, чужой, отстраненный.
– Ты счастлива?
Резко и неожиданно.
Его слова эхом раздаются в голове, перекрывая бешеный стук сердца. Вот он, тот самый мой Артем, которого я знаю. Весь из себя уверенный, гордый и мужественный, а взгляд – беззащитно-мягкий. Внутреннее я ликую от того, что в этом холодном новом человеке остались росточки моего мужчины пятилетней давности.