Я перевожу взгляд с лица молодой воспитательницы и вновь смотрю на девочек. Внезапно Саша меня замечает, как всегда радостно кричит «Мама» и бежит ко мне навстречу. Я обнимаю дочку и смотрю на растерянную Нину, которая осталась одна сидеть на мягком ковре в середине группы с желтым кубиком в руке. Девочка смотрит в нашу сторону так, словно сейчас расплачется, а вместе с ней расплачусь и я. До чего печальная картина.
– Да, конечно. Не переживайте, Марина Владимировна, можете ехать к своему сыну.
– Ой, спасибо! Кира, вы очень меня выручили! – женщина разворачивается и подходит к светловолосой девочке. – Я тогда напишу родителям Нины ваш адрес.
***
– Ну что, мыть руки и за стол, – кидаю я сразу же, как только мы оказываемся в длинном коридоре прихожей. – Саш, покажи Нине нашу квартиру.
Саша бегло снимает обувь и бежит в сторону ванной комнаты, а Нина первое время скромно жмется в нашей прихожей и только после того, как я помогаю снять ей обувь, девочка начинает неуверенно и медленно идти вслед за Сашей.
– Нина, ты чего не кушаешь? Не вкусно? – я интересуюсь у маленькой девочки, которая сидит напротив и, сложив под столом руки, смотрит на меня своими большими голубыми глазами. Нина так и не притронулась к еде.
В ответ девочка мотает головой в разные стороны.
– Если ты не хочешь – не ешь. Вас, наверное, в садике покормили, – я смотрю на Сашу, которая с особым удовольствием уплетает ужин. – Может быть, ты хочешь чай с печеньем?
Вновь молчаливый поворот головой.
– Мам, она стесняется, – поясняет Саша. – Нина, не бойся мою маму, она у меня добрая.
Я улыбаюсь и молча встаю со своего места. Открываю холодильник и уже в следующую секунду ставлю на стол миску клубники.
– Вот это ты точно захочешь попробовать, – я мягко смотрю на Нину. Что-то с этой девочкой не так. Она слишком зажатая и стеснительная. Слишком остро реагирует на громкие звуки и постоянно боязливо оглядывается по сторонам. – Можете взять с собой. Саш, покажешь Нине свои игрушки?
– Конечно! Пойдем за мной, Нина!
Спустя час Саше все-таки удалось развеселить грустную подругу и из детской комнаты не прекращался заливной детский смех. Видеть улыбку на лице ребенка – самая лучшая картина. Вся вселенная танцует от радости, когда смеется ребенок.
Когда я попыталась сосредоточиться на своей работе, то внезапно раздался дверной звонок, который выбил из головы все мысли. На часах – восемь вечера. Это, должно быть, родители Нины. Мне совершенно не трудно оставить эту замечательную девочку у нас даже на ночь, но ее родители ведут себя совершенно беспечно. Как такое возможно? Оставить своего ребенка так долго у незнакомых людей. Да я бы с ума сошла!
Я подхожу ко входной двери и, совсем не смотря в дверной глазок, распахиваю ее. За порогом квартиры оказывается Артем. Весь промокший, с несвойственной растерянностью в глазах.
– Кира?
– Привет, – я удивлена не меньше его. Он продолжает неловко стоять за порогом, а я ошарашенно на него глазеть.
– Я… Я думал… Воспитательница скинула мне этот адрес. Моя дочь с тобой?
Меня будто ударили под дых. В легких моментально заканчивается воздух, и я будто разучилась дышать. Пытаюсь сделать очередной вдох, но ничего не получается. Удавка шока сдавливает горло, затрудняя поступление кислорода. «Моя дочь. Моя дочь. Моя дочь» – его голос эхом раздается в голове. Кровь начинает стучать в висках, а в груди знакомо болезненно колоть.
– Нина… Да, Нина здесь… – я дергаюсь, когда прихожу в чувство. Опускаю глаза вниз, чтобы он не смог прочитать в них мою тревогу и делаю шаг назад, тем самым пропуская его в квартиру.
Артем делает уверенный шаг и захлопывает за собой дверь. Этот хлопок кажется для меня слишким громким и я от неожиданности дергаюсь. Он это замечает. Я вновь смотрю на него. В его глазах больше нет былой растерянности и смятения.
– Нина… – окликаю девочку хриплым голосом. – За тобой пришел папа.
Папа… Он ведь ее папа. Почему я не заметила их сходство? Почему они такие разные? Как же так? Это все похоже на одну большую и глупую шутку.