— Ты права. Мы же в одной компании работаем. Надеюсь, она не из нашего филиала. А вдруг её действительно кто-то убил?
А было бы романтично, если бы в бывшем советском пансионате завёлся настоящий маньяк… Тогда эти короткие выходные смогут растянуться на пару недель.
— Э-э-эй! Никакого убийства не было, Ань. Ты что-то видела ночью?
Алина почему-то начала заметно нервничать, глядя на то, как я одеваюсь.
— Нет.
— Вот и хорошо. Три минуты почти истекли. Пошли. А то он и вправду запрёт тебя в обезьяннике на несколько суток.
Когда мы вышли в коридор, он уже был заполнен девушками при полном марафете. Ждать лифта не было смысла, и мы с Алиной начали спускаться по лестнице. Смущало только то, что никто не спрашивал о той несчастной, чья жизнь оборвалась прошедшей ночью. Впрочем, огорчёнными или растерянными тоже никто не выглядел. Я слышала шёпот обсуждения мужчин, чужих платьев, новых туфель... Как они могут в такой момент болтать о пустяках? Впрочем, я немногим лучше.
— Ритка умерла, прикинь? Так ей и надо, зазнайке, - единственная фраза, брошенная кем-то в толпе, заставила меня вздрогнуть.
С одной стороны, сколько тех Рит может быть здесь? Имя достаточно распространённое, а нас в отеле сотни. Но мне показалось, что я узнала девушку, которая так пренебрежительно отзывалась о покойнице.
Глава 6
— Вы знали погибшую? – серьёзный мужчина в форме подполковника смотрел на меня сверху вниз.
Он приказал мне сесть, как только я вошла в кабинет. На столе прямо передо мной лежали фотографии девушки, с первого взгляда совершенно незнакомой. Её руки и ноги застыли в неестественной позе, рот широко открыт, остекленевшие глаза в ужасе смотрят в никуда. Зато её платье, кольцо и кулон на шее невозможно было не опознать. Ритка так старалась не испортить свой образ, что, мне кажется, все девушки в автобусе запомнили её одежду и украшения, как свои.
— Я не уверена, - смотреть на мёртвую девушку было невероятно тяжело.
— Ах, не уверена? Тело ещё не увезли. Желаете осмотреть вживую? Сержант! – товарищ подполковник точно настроен решительно, попытаться увильнуть от его вопросов может быть опасно.
К тому же только сейчас я заметила парнишку без офицерских звёздочек на погонах. Он сидел на табуретке за дверью и записывал каждое моё слово. Ещё не хватало, чтобы меня из статуса свидетеля до подозреваемой, а то и обвиняемой повысили.
— Не нужно, - ретировалась очень быстро. – Это Рита. Маргарита. Моя коллега. Мы из одного города.
— Фамилия? – подполковник продолжил нависать надо мной.
— Не помню. Мы мало с ней общались на работе, - окончательно пришла в себя и вспомнила, что с полицией не стоит быть излишне откровенной.
Какой-то внутренний страх, впитанный с молоком матери, не позволяет честно исполнить свой гражданский долг. Мне безусловно очень жаль Ритку, я в ужасе от осознания того факта, что её больше нет в живых, но мне моя жизнь дороже. Как бы то ни было, если в чудном советском пансионате завёлся маньяк, уважаемая полиция не сможет меня защитить. Так что лучше закрыть рот и пространно отвечать на заданные вопросы, а о вчерашнем странном вечере лучше вообще умолчать.
— Не уверена, не помню... Вы, девушка, зря тратите моё время. Иванова Маргарита Алексеевна, 1995 года рождения. Паспорт сержанту передайте ваш. Стоп, - подполковник выхватил у меня из рук документ и несколько минут внимательно его изучал. Ох, говорил я им не брать новеньких. Ладно, рассказывай. Что видела, что слышала, чем занималась.
— Рита... – я очень старалась не смотреть ни на фото, ни на подполковника и медленно подбирала слова. - Вчера она была очень расстроена, потому что её парень не приехал.
Совсем ничего не говорить товарищу следователю или дознавателю (кто он, блин, такой?) тоже нельзя. Нужно аккуратно, очень аккуратно выдать нейтральную информацию, которую знает и сможет подтвердить куча людей. Например, то, что мы с Ритой общались перед тем, как встать в очередь, видели как минимум несколько десятков девушек плюс сотрудники отеля.
— Парень? – многоуважаемый подполковник заинтересовался и стал что-то записывать.
Зря я суть нашего разговора стала озвучивать. Нужно было придумать что-нибудь нейтральное, типа мы внешность товарок обсуждали или новый маникюр.