— Нам плохо, Карен.
— Нет, — рычит он снова. — Нет, Ксюша!
— И мне, и тебе. — подхожу к нему, беру свободный стул и сажусь напротив. — Я же вижу, как ты мучаешься. Ты на себя не похож. Нашим детям нужны и мать, и отец. Но пока я пыталась смириться, я чуть не свихнулась, Карен.
— У наших детей есть и мать, и отец, — с нажимом цедит он, рывком вскочив со стула. Потеряв устойчивость, тот с грохотом откидывается на спинку. — Выход она нашла. Я тебя никогда не отпущу!
Муж подходит ближе и нависает надо мной. Не даю ему шанса продавить меня, тут же поднимаюсь. И теперь мы смотрим друг на друга.
Прямо.
Наравне.
И начинаю с главного. Ради чего я была готова сохранять семью. Ради чего теперь хочу уйти.
— Ты хочешь, чтобы наши дети росли в такой атмосфере? Где родители грызутся, как дикие звери, сохраняя брак ради социального статуса? Ты этого им желаешь?
— Ничего этого не будет, если их мать перестанет выкаблучиваться и снова включит голову!
— Это смешно, Карен.
— Смешно то, что ты говоришь, Ксюша. — Он мягко кладет ладони мне на плечи и притягивает к себе. — Ты моя жена. Я твой муж. Мы давали клятвы у алтаря, для меня это не пустые слова! Я тебя люблю и разводиться с тобой я не собираюсь!
— О клятвах раньше надо было помнить! — убираю его руки и отступаю.
— Смени уже пластинку! — зло морщится и делает шаг навстречу.
— Ты не сможешь меня удержать. — пячусь я.
— Ты не сможешь от меня уйти. — продолжает наступать муж.
— Тогда убегу!
— Я найду, где бы не спряталась.
— Мне нужен развод!
— Это эгоизм!
— Мне нужно вернуть себе самоуважение! — упираюсь спиной в стену.
— А мне нужна моя жена! Моя! Жена! Это разговор ни о чем, Ксюша. — снова хватает меня за плечи и шипит мне в лицо. — Я задействую все связи, милая. Твое заявление не примет ни один суд. Можешь возмущаться, можешь кричать и плакать — я свое решение менять не буду.
Последнее слово остается за ним. Карен еще несколько секунд смотрит мне прямо в глаза, а затем ослабляет хватку. И тут же его руки безвольно свисают вдоль туловища. Будто он не меня удерживал, а сам держался за меня.
Я понимаю, что он устал так же, как и я.
Но он верит в то, что говорит. И я не смогу его переубедить.
Но я также понимаю, что мне уже не нужно, чтобы он согласился. Не нужно его убеждать. Потому что это только продлит агонию.
Не хочет по-хорошему — пусть!
Я всё сделаю сама. Спокойно, без суеты всё подготовлю.
Он не узнает ни о чем, пока не придет время.
Не только у него есть связи.
Глава 15
Понедельник начался с дождя. Всю ночь он лил без остановки. Неровными дорожками растекался по окнам, мягко отстукивал ритмы постепенно просыпающейся от зимней спячки природы. А к утру выглянуло солнце и, переливаясь яркими бликами в хрустале люстры, стало рисовать причудливые всполохи на потолке. Откладываю чашку кофе на журнальный столик и наблюдаю за этой игрой света, уютно устроившись в кресле в гостиной. Поистине, чудо природы — каждый год возрождаться, находя силы лишь в самой себе.
Моих сил уже хватает на то, чтобы Карен поверил в свою победу. Не сомневался, что я смирилась с мыслью сохранить брак. Я снова готовлю для всех завтраки по утрам, вожу детей в школу, улыбаюсь, когда муж приходит с работы. И даже желаю ему спокойной ночи перед тем, как уйти к себе. Он же всё еще спит в комнате для гостей, выжидает, когда падут последние баррикады, и он вернется в наше супружеское ложе.
Я не ломаю его иллюзий.
Меня это полностью устраивает.
Пусть он думает, что наша жизнь, принудительно поставленная на паузу, снова возвращается в привычное русло.
А я знаю, что та, прошлая жизнь разрушена до основания.
Медленно выдыхаю и набираю на смартфоне номер с визитки, которую передал мне папа. Сначала сохраняю его в телефонной книге, затем нажимаю на зеленую иконку.
— Слушаю! — раздается в трубке голос из детства, и я невольно улыбаюсь.
— Дядь Толик, это Ксюша, — говорю и тут же исправляюсь — вдруг не узнал? — Ксения Свердлова, дочка Виктора Свер…
— Ксюшенька! — откликается тепло, не дослушав. — Сколько лет!
— Дядь Толик, мне очень нужно с вами встретиться.
— Узнаю породу Виктора — сразу к сути, — добро усмехается он, а мне становится не по себе от своей прямолинейности. — Встретимся, если очень нужно.
Всё мое детство Анатолий Вадимович был постоянным гостем в нашем доме. На всех важных для нашей семьи событиях он был рядом.
Школьную дружбу они с папой смогли перенести через годы, и даже многолетнее проживание нашей семьи в другой стране не стало для них препятствием. Он умудрялся приезжать так часто, что мы не успевали даже соскучиться. Помню, когда мы были совсем маленькими, он по очереди сажал нас с сестрой к себе на плечи и бегал по дому под возмущенные вскрики мамы, которая боялась, что он может уронить нас с высоты своего почти двухметрового роста.