Я слишком хорошо его знаю.
Четыре. Три. Два…
А он не узнаёт меня. Или, возможно, никогда не знал…
Один!
Карен шумно выдыхает и спокойно произносит:
— Хватит… Прекрати эту пытку. Ты же осталась, Ксюша! Со мной осталась!
— Осталась.
Но не потому, что смогла простить. Но этого я не произношу вслух.
— Так какого хрена ты так шарахаешься от моих прикосновений? Ты убиваешь меня…
А ты убил меня раньше. Мы почти квиты. Но это не месть, дорогой. Это не месть…
— Карен, прекрати.
Хочу уйти, успеть прийти в себя и поехать домой, к моим детям.
— Вернись ко мне, джана. — Он снова хватает мои руки.
— Отпусти. Мои. Руки. — Я снова их вырываю.
— Я же стараюсь! — Он с отчаянием сцепляет пальцы и заносит руки за голову. Чтобы снова не сорваться.
— Я тоже, черт побери! Я тоже стараюсь! — кричу, оттолкнув его и освободив себе, наконец, проход. — Да, Карен! Я тоже очень стараюсь, до сих пор из кожи вон лезу, чтобы не думать о том, что мой муж меня предал! О том, что всё, во что я верила, что любила, оказалось иллюзией!
— Твою мать, ты сменишь уже эту пластинку? Ведешь себя, как типичные разведенки, делами которых мы тут занимаемся годами! Красишь волосы, закатываешь истерики, раскопала подруг каких-то! Как будто мне назло! Ты забудешь уже наконец?
Мне бы пора перестать удивляться, но нет. Мой муж всё еще находит способы изумить меня. Спорить, доказывать что-то бессмысленно.
Дыши, Ксюша.
Пожалуйста, просто дыши…
— Это не так легко сделать, как тебе кажется, дорогой. Я по другую сторону привычных тебе клиентских историй, помнишь? По ту, где мчусь, сломя голову, к любимому и застаю его за грязным животным сексом. Это сложно выкинуть из память, согласись. Не торопи меня.
— Как будто я тороплю… — выплевывает Карен нахмуренно. Проходит мимо меня и хватает ручку двери. — Столик на восемь. Просто скажи, откуда поедем.
— Я не поеду.
— Как знаешь, — шипит муж, достает из внутреннего кармана пиджака какой-то конверт и швыряет на стол передо мной. — С праздником. Джана.
Он отталкивает дверь от себя, выходит, не обернувшись, и с бешеной силой захлопывает её… От ударной волны с закрепленного на ней крючка слетают мои автомобильные ключи. Те самые, с брелоком. Где мы влюблены и счастливы. На обратной стороне которых мы попросили впоследствии выгравировать наши имена и дату, когда он был изготовлен: 14.02.
Моя выдержка дает слабину. Я без сил падаю на стул и закрываю глаза.
Щеки горят.
Касаюсь их ледяными руками, чтобы немного остудить и понимаю, что ладони увлажняются.
Оказывается, я плачу…
Какого чёрта я всё еще плачу из-за него⁈
В порыве злости хватаю со стола оставленный мужем конверт, чтобы разорвать на мелкие кусочки — мне не нужны от него никакие подарки! Но глаз цепляется за узнаваемый логотип туристической фирмы, и я останавливаюсь.
Ухмыляюсь.
Осторожно открываю конверт и достаю оттуда четыре билета на самолет и путевку на недельный тур по Санкт-Петербургу, в которую вписаны четыре имени: я, Карен и наши дети, которые ждали весенних каникул, чтобы поехать в отпуск с родителями. А теперь их ждут весенние каникулы, на которых мама с папой разведутся.
Глава 24
Карен любил делать мне подарки. Делал это часто, продуманно и очень эффектно.
Подарил мне кольцо с предложением руки и сердца у развалин крепости Эребуни в канун Нового года.
«С этого места началась история моей страны. А теперь и история нашей семьи, любимая!»
На каждый день рождения — по изысканному ювелирному украшению с того момента, как дела нашей фирмы пошли в гору. «Моя королева должна всегда блистать!»
На каждую годовщину обручения — поездка на двоих. Почти, на каждую… В этом году он нарушил эту, им самим созданную традицию…
Ключи от дома муж мне вручил на десятилетний юбилей нашей свадьбы, под аплодисменты всех собравшихся в ресторане гостей: «Джана, обустраивай наше гнездышко по своему вкусу!»
— Подпишите еще тут и тут.
Машина была подарком на прошлое восьмое марта…
Брелок я выбросила в урну в кабинете, с трудом отцепив его от металлического кольца, надеясь, что вместе с ним смогу стереть из памяти образ себя, ползущей на коленях по той проклятой парковке…
Ключи же лежат сейчас перед невысоким мужчиной лет тридцати в футболке-поло с вышитой на груди эмблемой автосалона, куда я приехала сразу же, как смогла унять дрожь в коленях. А в ушах на повторе до сих пор звучит: «Как будто мне назло!»